 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
15
должны где-то покончить с оправданием, и тогда в остатке оказывается предложение: мы
вычисляем это вот так.
213. Наши “эмпирические предложения” не образуют некоей гомогенной массы.
214. Что мешает мне предположить, что этот стол исчезает или
изменяет свою форму и цвет,
когда на него никто не смотрит, и возвращается в свое старое состояние, стоит только кому-
нибудь снова взглянуть на него?
— Напрашивается ответ: “Да кто же станет предполагать
такое!”.
215. Здесь мы видим, что представление о “соответствии действительности” не имеет какого-то
ясного применения.
216. Предложение “Это написано”.
217. Предположи кто-либо, будто все наши вычисления ненадежны и ни на одно из них нам
нельзя положиться (на том основании, что повсюду возможна ошибка),
— мы, пожалуй,
объявили бы его сумасшедшим. Но можно ли сказать, что он ошибается? Вдруг он просто иначе
реагирует: мы полагаемся на вычисления, он — нет; мы уверены, а он — нет.
218. Могу ли я хотя бы на миг поверить, что когда-то побывал в стратосфере? Нет. Так знаю ли я
противоположное — как МУР?
219. Для меня как для разумного человека в этом не может быть никаких сомнений. — В том-то
и дело.
220. Разумный человек не испытывает определенного рода сомнений.
221. Можно ли сомневаться в том, в чем хочешь усомниться?
222. Для меня невозможно сомневаться в том, что я никогда не бывал в стратосфере. Потому я и
знаю об этом? И потому это истинно?
223. Разве я не мог бы быть сумасшедшим и не сомневаться в том, в чем безусловно должен
сомневаться?
224. “Я знаю, что этого никогда не бывало, ибо, случись такое, я не смог бы этого забыть”.
Но, предположим, это случилось, так что ты все-таки об этом забыл. Ну откуда ты знаешь, что
ты ни в коем случае не мог бы забыть? Разве просто из прежнего опыта?
225. То, чего я твердо придерживаюсь, является не одним-единственным предложением, но
гнездом предложений.
226. Могу ли я вообще удостоить сколько нибудь серьезного размышления предположение, что я
когда-то побывал на Луне?
227. “Разве такое можно забыть?!”
228. При таких обстоятельствах люди не говорят: “Может быть, мы все это забыли” и тому
подобное, но предполагают....
229. Наша речь обретает смысл через остальные поступки.
230. Спрашивается: что мы делаем с высказыванием “Я знаю...”?
Ведь дело не в процессах или
состояниях духа.
И так следует решать, является ли нечто знанием или нет.
231. Если бы кто-то усомнился в том, что Земля существовала 100 лет назад, я бы не понял его,
поскольку не знал бы, что он еще признает свидетельством, а что — нет.
232. “Можно усомниться в каждом из этих фактов в отдельности, подвергнуть же сомнению их
все мы не можем”. Не правильнее ли было бы сказать: “Мы не сомневаемся во всех фактах”?
То, что мы не сомневаемся во всех фактах, есть просто свойственный нам способ суждения, а
также действия.
233. Если бы ребенок меня спросил, существовала ли уже Земля до моего рождения, то я ответил
бы ему, что она существовала не только до моего рождения, но и долго-долго до того. И при
этом у меня было бы чувство, что я говорю что-то забавное. Как и в том случае, когда ребенок,
скажем, спросил бы, выше ли эта гора того высокого дома, какой он видел. Я мог бы ответить на
сей вопрос лишь тому, кому сначала сообщил бы некую картину мира. Если же я отвечаю на
данный вопрос с уверенностью, то что придает мне эту уверенность?
234. Я верю, что у меня есть предки и что они есть у каждого человека. Я верю, что существуют
