 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ситуация угрожала мне. Как можно достучаться до человека, который не понимает, о чем вы говорите?
С этим тесно связано и то, что я больше развивалась в интеллектуальном плане, нежели в чувственном.
Чаще всего я общалась с такими же интеллектуалами, и поэтому чувствовала себя более комфортно на
этом уровне взаимодействия. Благодаря такому интеллектуализму и своей непонятливости я эффективно
удерживала людей на расстоянии от себя и возвела вокруг себя стену, защищаясь от близости с другими
людьми и не позволяя другим людям сближаться с собой. Я была Калькулятором.
Такая защита оказалась настолько эффективной, что даже во время терапии другие члены группы
колебались, критиковать ли меня за боязнь обидеться или выйти из ситуации (еще один из моих
приемов манипулирования). Я уходила из группы, когда она становилась слишком опасной для меня
или принималась защищаться. Поэтому окружающие, чтобы удержать меня от этого, никогда не
критиковали с полной силой, и я могла держать их под контролем. Я даже применяла свои методы к
терапевту, пытаясь манипулировать им таким образом, чтобы именно он говорил большую часть
времени и чтобы он говорил мне, что делать, а не я брала на себя ответственность за свои решения и
поступки.
Теперь я становлюсь более самоактуализирующей и осознаю, что делаю. Здесь, возможно, опять
вылезает мой интеллектуализм, но мне необходимо знать и понимать, что я делаю, прежде чем я смогу
измениться. Я уже отказываюсь от роли ребенка: я задаю вопросы и раскрываю себя перед другими
более честно и полно, а не так, чтобы создать наиболее благоприятное впечатление. Я начинаю
понимать, что знание всего и неизменная правота не приводит к сближению с людьми. Это сложно, но
я допускаю неудачи и вступаю в дискуссии и разговоры на те темы, о которых знаю мало, но не
претендую на полную информированность. Допуская свою слабость и ограниченность, мне легче
принимать себя и тот факт, что я не совершенство. Это, в свою очередь, дает мне более правдивое и
реальное впечатление о себе и позволяет мне более полно использовать те способности, которыми я
обладаю. Принимая свой страх, я становлюсь на путь его преодоления конструктивными и здоровыми
методами.
Я больше актуализирую, задавая людям вопросы, касающиеся моих взаимоотношений с ними, и
не молчу, чтобы не задевать своих чувств. Я также говорю людям, что думаю и чувствую, не
приукрашивая свои слова тем, что "следует" говорить или что "мило", даже если это неправда. Я считаю,
что такое поведение не оказывает отрицательного воздействия на мои отношения с другими; фактически
оно даже укрепляет мою дружбу с ними и делает ее значительнее.
Я знаю, что мне еще далеко до полноценного функционирования. Но когда я вижу свой прогресс,
это ободряет меня и я все более способна брать на себя ответственность. Я становлюсь актуализатором.
Пример 5. Священник, 36 лет
Я манипулятор. Чтобы признаться в этом, я призвал всю свою честность. Обычно исповедь -
дело прихожанина, а не проповедника. Чтобы признать слабость, сомнения, смущение и особенно
моральные провалы, нужно лишить священнослужителей тех нимбов, которыми слишком уже
необоснованно увенчаны их головы.
Тем не менее, хотя это совершенно мне не свойственно, я признаю, что я человек. Более того, как
человек, я столкнулся с одной из вечных проблем человечества - манипулированием. Мои
взаимоотношения с другими часто характеризуются обманом, неосознанностью, контролем и цинизмом.
Это не всегда преднамеренно и, уж конечно, это не проявления хитрости - манипулирование в
большинстве случаев происходит на бессознательном уровне.
Манипуляции возникают так естественно. Слово "совершенство", несмотря на то, что оно не
произносится, является лейтмотивом обращения ко мне как священников, так и мирян. Я гордился
собой, думая, что сломал церковные стереотипы, потому что одевался не так, как одевались все
священники, ездил не на таких машинах, на каких ездили они, встречался не с такими девушками, с
какими встречались они, и женился не на такой, на каких обычно женятся они (знаете, такие типичные
жены проповедников). И все же на самом деле я не ломал никаких шаблонов, и не сломал их до сих пор.
Я все еще пытаюсь исполнять роль морального авторитета и Судьи.
У меня это неплохо получалось, по крайней мере я так думал. Та работа, которую я выполнял в
