 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
временные трудности, все идет к лучшему в этом лучшем из миров, что в
XXI в. наука и техника поднимут человечество на недосягаемые ныне
высоты.
Своих идейных противников в Римском клубе и идеологически
примыкавших к нему течениях Герман Кан и его единомышленники, как мы
уже говорили, заклеймили ярлыком «экологических пессимистов»
(«экопессимистов»), чересчур выпячивающих экологическую сторону дела и
не верящих во всемогущество научно-технического прогресса. В свою
очередь, они тут же получили от оппонентов ярлык «технологических
оптимистов» («технооптимистов») — идолопоклонников НТР. Борьба
между «экопессимистами» и «технооптимистами» составила основное
содержание истории футурологии последней четверти XX века. Она
продолжается и поныне.
«Технооптимисты» обрели союзников там, где меньше всего ожидали.
Воинствующий антикоммунист, злейший враг Советского Союза Герман
Кан вдруг сделался самым любимым автором «Правды». Конечно, о
переводе его трудов на русский язык (кроме как «для служебного
пользования») и речи быть не могло, поскольку там СССР и
«социалистический лагерь» представали в довольно неприглядном свете. Но
утверждение «технооптимистов», что все хорошо, а будет еще лучше, как
нельзя лучше соответствовало идейным установкам Кремля того времени.
Как раз во второй половине 70-х годов несколько сановных московских
авторов из верхушки партийной номенклатуры пробили строжайший запрет
касаться каких бы то ни было проблем будущего, кроме как в порядке
комментариев к политической программе Коммунистической партии (хотя
ее полная несостоятельность стала очевидной для всех еще за десятилетие
до этого), либо в порядке «критики буржуазной футурологии». С 1976 г. в
советской прессе стали появляться статьи по проблемам глобалистики —
запоздалая реакция на первые доклады Римскому клубу, а с конца 70-х
годов плотину запрета словно прорвало: за какие-нибудь 5—7 лет по данной
проблематике появилось свыше двух десятков монографий и сотни научных
статей, тысячи публицистических — все до единой в единственно
разрешенном «технооптимистическом» ключе, хотя ряд авторов более или
менее эзоповым языком пытались показать серьезность глобальной
проблемной ситуации.
Фонтан советской глобалистической футурологии пустил в 1985 г.
последнюю струю коллективным трудом «Марксистско-ленинская
концепция глобальных проблем современности», после чего вскорости
иссяк: во времена горбачевской перестройки стало не до глобалистики. По
иронии судьбы мы вновь — в который уже раз! — опоздали на целую эпоху.
До этого (и отнюдь не впервые) мы точно так же опоздали с признанием
научно-технической революции. Мы открещивались от нее, как от дьявола,
почти все 50-е и 60-е годы, когда мир восторгался ею. И только в 1968 г.,
когда весь мир, в свою очередь, в ужасе отшатнулся от НТР с ее атомными
грибами и разрушением окружающей среды, провозгласили необходимость
«соединения НТР с преимуществами социализма» (после чего, как водится,
хлынул поток из сотен книг и диссертаций, тысяч статей «об НТР»). А в
1985 г., когда мы только-только ввязались в драку «технооптимистов» и
«экопессимистов» (на стороне первых, разумеется), эта драка в глазах
мирового общественного мнения давно уже отошла на задний план перед
