 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
(Johnson, 1988; Schiffman, 1999). Если бы Патриция Херст действительно стала убежденной
революционеркой и осталась ею или если бы она только притворялась, что разделяет взгляды своих
похитителей, люди вполне могли бы понять ее. Но чего они никак не могли взять в толк (и что
превратило эту историю в одну из величайших сенсаций 1970-х гг.), так это того, что она, по
выражению Брикмана, «действительно могла быть сначала наследницей, потом революционеркой, а
затем, похоже, снова наследницей». С ума можно сойти! Вот уж ни с вами, ни со мной такого бы точно
не могло случиться. Или могло?
И да, и нет. Как станет понятно из последнего раздела этой главы, наши действия зависят не
только от социальной ситуации, но и от наших диспозиций. Не все одинаково реагируют на внешнее
давление. Окажись мы с вами в ситуации, в которой оказалась Патриция Херст, наши действия могли
бы быть совершенно другими. Тем не менее некоторые социальные ситуации способны подтолкнуть
большинство нормальных людей к аномальному поведению. Этот вывод сделан на основании
результатов экспериментов, по ходу которых вполне добропорядочных людей «помещали» в скверные
ситуации, чтобы посмотреть, что возьмет верх — добро или зло. С ужасающе высокой степенью
побеждало зло. Славные парни зачастую оказывались вовсе не такими уж славными.
<Своеобразный триумф общества — и одновременно его поражение — заключается в его
способности убедить тех, кто занимает низкий статус, в том, что именно так и должно быть. Джеймс
Болдуин, Записки чернокожего, 1955>
Роли с высоким и с низким статусом. В романе Джорджа Оруэлла «Скотный двор» животные,
свергнув своих хозяев — людей, создают общество, в котором «все животные равны». По мере того как
жизнь шла вперед, свиньи, взявшие на себя менеджерские функции, начали отлынивать от работы и
вести себя так, как подсказывало им понимание их статуса. «Все животные равны, — убеждали они
окружающих. — Но некоторые равнее других».
По мнению Лоуренса Мессе, Норберта Керра и Дэвида Саттлера, оруэлловские свиньи —
отнюдь не единственный пример влияния статуса на самовосприятие (Messe, Kerr & Sattler, 1992). И в
повседневной жизни, и в лабораторных исследованиях нередки ситуации, когда людям, занявшим более
высокое положение, начинает казаться, что они заслуживают уважения или наделены способностью
руководить другими. То, что это действительно так, доказали результаты эксперимента «Офис»,
выполненного Рональдом Хэмфри (Humphrey, 1985). Была проведена жеребьевка, и одни испытуемые
стали менеджерами, а другие — клерками. Как и полагается в настоящем офисе, менеджеры
командовали клерками и выполняли работу, требовавшую более высокой квалификации. По окончании
эксперимента оказалось, что и клерки, и сами менеджеры воспринимают менеджеров (вполне
сопоставимых по способностям с клерками, поскольку отбор осуществлялся по случайному принципу)
как более толковых, настойчивых и склонных к оказанию помощи, т. е. как настоящих лидеров.
<Боже, помоги мне воздержаться от критики ближнего до тех пор, пока я не пробуду месяц в его
положении. Молитва американских индейцев>
Аналогичным образом исполнение человеком роли подчиненного способно подорвать его веру в
собственные возможности. К такому выводу пришли Эллен Ланджер и Энн Беневенто после того, как
провели следующий эксперимент (Langer & Benevento, 1978). Женщины, жительницы Нью-Йорка,
решали арифметические задачи. Сначала каждая работала самостоятельно, а затем экспериментаторы
разбили испытуемых на пары, назначив одну из женщин «боссом», а вторую — «помощником». После
третьего раунда, в котором испытуемые снова работали индивидуально, оказалось, что «боссы» решили
больше задач, чем в первом раунде, а «помощницы» — меньше. Аналогичное влияние подчиненного
положения на производительность труда отмечено и в экспериментах, проведенных с участием
учеников начальной школы (Jemmott & Gonzalez, 1989; Musser & Graziano, 1991). Подчиненное
положение подрывает самоэффективность.
Инверсия ролей. Исполнение ролей может быть также и источником позитивного влияния.
Активно играя новые роли, люди либо изменяются сами, либо проникаются чувствами тех, чьи роли
отличаются от их собственных. Психодрама, одна из форм психотерапии, использует исполнение ролей
именно для этой цели. Героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» Элиза Дулитл — кокни
[Житель
Лондона, уроженец Ист-Энда, представитель рабочих слоев населения. —
Примеч. науч. ред.],
продавщица цветов, обнаружила: если она играет роль леди и другие смотрят на нее как на леди, значит,
она и на самом деле леди. То, чего не было, стало реальностью.
Роли нередко бывают «парными», и отношения внутри каждой пары совершенно определенные:
мать (отец) — ребенок, муж — жена, учитель — ученик, врач — пациент, работодатель — наемный
работник, полиция — гражданин. Инверсия ролей может помочь каждому из участников таких пар
