 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Результаты полевых исследований, проведенных при участии детей, подростков и взрослых,
подтверждают вывод о том, что при неблагоприятном стечении обстоятельств более подвержены
депрессии люди, которым присущ пессимистический стиль объяснения. Авторы одного такого
исследования обследовали студентов университета через каждые 6 недель в течение 2,5 лет (Alloy et al.,
1999). За это время первую в своей жизни депрессию пережили 1% тех, кто начал студенческую жизнь с
оптимистическим мышлением, и 17% пессимистов. «Пессимизм, предшествующий неудаче, — путь к
тяжелой депрессии», — пишет Мартин Селигман (Seligman, 1991, р. 78). Более того, пациенты, которые
по завершении курса лечения избавляются от депрессии, но продолжают придерживаться негативного
стиля объяснения, как только случается что-нибудь плохое, могут дать рецидив (Seligman, 1992). Если
же рецидив случается у пациентов с оптимистическим стилем объяснения, они, как правило, быстро
справляются с ним (Metalsky et al., 1993; Needles & Abramson, 1990).
Исследователь Питер Левинсон и его коллеги, обобщив эти результаты, предложили стройную
психологическую трактовку депрессии (Lewinsohn et al., 1985). Согласно их представлениям,
негативный Я-образ, атрибуции и ожидания человека, пребывающего в состоянии депрессии, —
важный элемент порочного круга, начало которому кладет негативный опыт в виде академической или
профессиональной неудачи, семейного конфликта или социальной изоляции (рис. А.2). Людей,
склонных к депрессии, подобные стрессы подталкивают к грустным размышлениям, к
сосредоточенности на себе и обвинениям в свой адрес (Pyszczynski et al., 1991; Wood et al., 1990a, b).
Подобные размышления создают депрессивное настроение, кардинально изменяющее ход мыслей
человека и его поступки, которые, в свою очередь, «подливают масла в огонь» последующих
негативных событий, самокритики и депрессивного состояния. В лабораторных экспериментах
настроение людей в состоянии несильной депрессии улучшалось, когда при выполнении задания их
внимание переключалось на какой-нибудь внешний стимул (Nix et al., 1995). (Судя по всему, для
счастья нужна сосредоточенность на чем-то другом, а не на самом себе.) Следовательно, депрессия —
это и причина, и следствие негативного мышления.
Рис. А.2. Депрессия: порочный круг
Мартин Селигман считает, что сосредоточенность на себе и обвинения в свой адрес помогают
понять, почему сегодня на Западе столько людей, страдающих депрессией, что впору говорить едва ли
не об эпидемии (Seligman, 1991, 1998). Например, в Северной Америке сегодня вероятность депрессии у
людей среднего возраста в 3 раза выше, чем у их бабушек и дедушек, хотя обстоятельства жизни
старшего поколения были гораздо более стрессовыми (Cross-National Collaborative Group, 1992). По
мнению Селигмана, деградация веры и семейных отношений в сочетании с растущим индивидуализмом
порождают безнадежность в ситуациях, когда не все идет гладко. Люди, переживающие семейные
неурядицы, неудачи в учебе или на работе, впадают в отчаяние, когда оказываются один на один со
своими проблемами и им не на кого и не на что опереться. Если, как гласит реклама в стиле мачо,
опубликованная в журнале Fortune, ты «в состоянии сделать это сам», полагаясь «на свою собственную
энергию, свой собственный ум, на свою собственную волю и на свои собственные амбиции», то кто же
виноват, если ты это не сделал?
В неиндивидуалистических культурах, где нормой являются близкие
отношения и сотрудничество, тяжелые депрессии — более редкое явление, и они менее связаны с
угрызениями совести и самобичеванием по поводу того, что воспринимается ими как личная неудача.
Так, в Японии люди в состоянии депрессии чаще говорят о чувстве вины перед родными или коллегами,
ожидания которых они не оправдали (Draguns, 1990).
Проникновение в суть стиля мышления, связанного с депрессией, подтолкнуло психологов к
изучению мыслительных паттернов, присущих другим состояниям. Как воспринимают себя
