 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
(— Если судить по результату, рота их свидетелей переиграла роту моих адвокатов)
Результаты более поздних экспериментов позволяют говорить о том, что дискредитация
свидетельских показаний может несколько уменьшить количество голосов в пользу признания
виновности (Whitley, 1987). Но если нет другого, опровергающего свидетельского показания, живой
рассказ очевидца нелегко стереть из памяти присяжных (Leippe, 1985). Это помогает понять, почему в
уголовных делах, где нет свидетелей, как, например, в деле О. Джей Симпсона, обвинительные
приговоры менее вероятны, чем в тех уголовных делах, в которых участвуют свидетели (Visher, 1987).
Могут ли присяжные «распознать» ошибочные показания? Чтобы ответить на этот вопрос, Гари
Уэллс, Р. Си Л. Линдсей и их коллеги инсценировали в Университете Альберты [Альберта — одна из
провинций Канады. —
Примеч. перев.] сотни краж калькулятора, причем каждый раз «кража»
происходила в присутствии свидетеля. Затем исследователи предъявляли свидетелям несколько
фотографий, в том числе и фотографию «вора», и просили опознать его. Испытуемые, игравшие роли
присяжных, наблюдали за этой процедурой, а затем оценивали показания свидетелей. Можно ли
сказать, что очевидцам, которые ошибались, верили меньше, чем тем, которые правильно
идентифицировали «вора»? Как ошибавшимся, так и не ошибавшимся очевидцам верили в 80% случаев
(Wells et al., 1979). Эти результаты позволили исследователям сделать следующий вывод: «распознать
свидетеля, который ошибочно принимает за преступника невинного человека, — выше возможностей
наблюдателей, если таковыми являются люди» (Wells et al., 1980).
<Точность, с которой очевидцы вспоминают о происшествиях, порой производит сильное
впечатление. Когда Джон Юйлль и Юдит Катшелл изучали отчеты о преступлении, совершенном во
второй половине дня на оживленной улице города Бернаби (Британская Колумбия), они обнаружили,
что свидетели вспомнили о деталях события с точностью, равной 80%. Yuille & Cutshall, 1986>
В последующем эксперименте Линдсэй, Уэллс и Кэролайн Рампел инсценировали кражи при
таких условиях, которые иногда давали возможность очевидцу как следует, без спешки разглядеть
«вора», а иногда — нет (Lindsay, Wells & Rumpel, 1981). Присяжные больше верили тому очевидцу,
который был поставлен в «хорошие» условия. Но даже когда условия были настолько плохими, что две
трети очевидцев назвали «вором» невинного человека, 62% присяжных, как правило, верили им.
(— Общий привет! С вами Марк Слакмейер. Сегодня мы обсудим животрепещущую проблему
2000 года — смертную казнь.
