 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
которыми чреват неоправданный оптимизм (Norem, 2000). Сомнение в себе может «заставить
шевелиться» студентов, большинство из которых — и в первую очередь те, кто обречен на невысокие
оценки, — смотрят на предстоящие экзамены слишком оптимистично (Prohaska, 1994; Sparrell &
Shrauger, 1984). (По мере того как приближается день объявления результатов экзамена, этот
неоправданный оптимизм постепенно исчезает; Taylor & Shepperd, 1998.) Слишком самоуверенные
студенты склонны готовиться не очень основательно. Их не более способные, но менее самонадеянные
товарищи, опасающиеся провала на предстоящем экзамене, работают не покладая рук и получают более
высокие отметки (Goodhart, 1986; Norem &
Cantor, 1986; Showers & Ruben, 1987). Вывод очевиден:
чтобы добиться академических и прочих успехов, человеку необходимы в равной мере и оптимизм, и
пессимизм; первый — чтобы не терять надежды, а второй — чтобы не терять бдительности.
<По-моему, лишь немногие люди могут сказать, что в их семьях нормальные отношения.
Мадонна, 2000>
Ложный консенсус и ложная уникальность
Нам, людям, присуще одно весьма любопытное качество — мы склонны расширять наш Я-образ,
переоценивая или недооценивая то, в какой мере другие думают и действуют так же, как мы. Этот
феномен называется эффектом ложного консенсуса. Когда речь идет о каком-либо мнении, мы находим
поддержку своей позиции, переоценивая степень согласия с нами окружающих (Krueger & Clement,
1994; Marx & Miller, 1987; Mullen & Goethals, 1990). Если мы поддерживаем идею проведения
референдума в Канаде или Национальную партию Новой Зеландии, то склонны преувеличивать
количество своих единомышленников (Babad et al., 1992; Koestner, 1993).
<Какой безрадостной
была бы наша жизнь, если бы мы никогда не
льстили себе.
Ларошфуко,
Максимы, 1665>
Совершая дурной поступок или демонстрируя неспособность справиться с каким-либо делом, мы
убеждаем себя, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Стоит только человеку солгать, как он
начинает нелестно думать о том, кого обманул: «Я лгу, а чем другие лучше?» Будучи нечестными
налогоплательщиками или скрывая свое пристрастие к курению, мы склонны преувеличивать
количество людей, поступающих точно так же. Если мы сами придерживаемся расистских взглядов,
нам начинает казаться, что и другие не свободны от расовых предрассудков (Krueger, 1996).
Следовательно, наше восприятие стереотипов, разделяемых другими, может выявить кое-что и о наших
собственных предубеждениях.
<Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, какие мы сами. Талмуд>
Ложный консенсус может быть следствием обобщения, сделанного нами на основании
ограниченной выборки, в состав которой прежде всего входим мы сами (Dawes, 1990). Не располагая
другой информацией, почему бы не «спроецировать» самих себя? Почему бы не приписать другим
своего знания и не использовать собственные реакции в качестве «подсказки» их возможных реакций?
(См. рубрику «Проблема крупным планом»: «Горе от ума»). Мы также более склонны ассоциировать
себя с людьми, чьи установки и поведение аналогичны нашим, и судить о мире по своим знакомым.
<Актриса Памела Ли Андерсон: «Все говорят, что я с головы до пят — из пластмассы, и что если
я подойду к радиатору, то расплавлюсь. Да, у меня искусственная грудь, но точно такая же грудь у всех
женщин в Лос-Анджелесе». Талберт, 1997>
В вопросах, касающихся способности,
или хороших поступков, или успеха, чаще имеет место
эффект ложной уникальности (Goethals et al., 1991). Воспринимая собственные таланты и моральные
качества как нечто относительно необычное, мы «работаем» на собственный имидж. Иными словами,
люди, которые злоупотребляют спиртным, но пользуются ремнями безопасности, будут переоценивать
(ложный консенсус) количество алкоголиков среди окружающих и недооценивать (ложная
уникальность) то, что ремнями безопасности пользуются практически все водители (Suls et al., 1988).
Судя по всему, это естественный результат нашей склонности больше приписывать себе не негативные,
а позитивные качества (Gross & Miller, 1997; Krueger, 1997; Krueger & Clement, 1997). Чем более
индивидуализировано поведение, тем охотнее мы переоцениваем его распространенность. (Если 20%
людей — эгоисты, у них масса возможностей для того, чтобы переоценить (сравнительно с
собственной) эгоистичность окружающих.) Иными
словами, вопреки реальности мы склонны считать,
что наши пороки — это некая норма, а наши добродетели — нечто уникальное.
Прочие проявления предрасположения в пользу своего Я
