 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сам его предмет — оставалась на чувственно-образном, перцептивном уровне. Психологии, строящей
себя на эмпирической концепции познания, не оставалось ничего иного, как принять в качестве
психических реалий, образующих М., то, что в формальной логике понималось под «понятием»,
«суждением» и «умозаключением».
В результате понятие оказывалось связью (ассоциацией)
имени с
сохраненными в чувственной памяти представлениями об общих качествах некоторого множества
объектов. Суждение определялось как ассоциативная операция, связывающая утверждением или
отрицанием значения имен, а умозаключение — как вывод, формально неизбежное следствие из ряда
подобных ассоциаций. В психологии М. сводилось к процессу ассоциативных связей следов прошлого и
наличного сенсорного опыта, замыкаясь в кругу чисто субъективных переживаний, окончательно
отрываясь от своего действительного предмета и лишаясь своей главной способности: творческого
синтеза знаний. Ассоцианистам поэтому приходилось «дополнять» способность М. умозрительно
вводимыми способностями человеческой психики к «активным операциям», к «творческому синтезу» и
т. п.
В качестве реакции на неустранимые противоречия ассоциативного истолкования М., однако на
тех же логических посылках натуралистического эмпиризма, рождалось «атомистическое» его
истолкование в бихевиоризме (Э. Торндайк, Дж. Уотсон).
Согласно этой концепции, в деятельности
животных и человека, протекающей по принципу «стимул—реакция», возникает внутреннее
взаимодействие навыков речи, лиш¸нной ее внешней, сигнально-звуковой реактивности, что как раз и
образует психический процесс, именуемый М.
С философией интуитивизма (оборотной стороной натуралистического эмпиризма) сближалась
интерпретация М., данная представителями гештальт-психологии (М. Вертгеймер, В. К¸лер,
К.
Коффка, К. Левин и др.). С их т. зр., внутренний мир человека представляет собой иерархию целостных
психических форм, воспроизводящих не просто совокупность внешних условий и объектов (как это
представлялось эмпирикам), а именно целостность ситуаций, образуемых жизнедеятельностью
человека. Тогда М. — это усмотрение (постижение, инсайт) в отраженных формах реальных тенденций
и возможностей отражаемого, которые определяются именно целостностью ситуации. Такое
усмотрение возможно благодаря способности субъекта к перекомбинации ситуативных факторов,
сохраняющей, однако, исходную целостность ситуации.
Точно так же и более поздние попытки натуралистического или интуитивистического
истолкования М. (напр., интерпретация М. как процесса раскодирования информации, несомой
нейрофизиологическими процессами) сохраняли исходную для созерцательной теории познания
установку на отделение и полное противопоставление М. объективному предмету мысли.
Др. подход к М. основывается на марксистском понимании человеческой жизнедеятельности как
общественно-исторического, развивающего свои основные общественные формы (формы общения
людей) процесса предметной деятельности. Реальный процесс жизни людей, их труд как собственно
целенаправленная деятельность, как их осознанное бытие не м. б. изначально противопоставлены
своему собственному предметному содержанию — объективному миру природы. Порождение человека
в этом историческом процессе в качестве целенаправленно действующего субъекта есть одновременно
и порождение предмета его деятельности, который, по определению К. Маркса, берется уже не «только
в форме объекта, или в форме созерцания...», а субъективно, «как человеческая чувственная
деятельность, практика». Т. о., М. не противостоит миру как нечто изначально от него оторванное;
только субъективное. М. развивается как живая деятельная способность человека к целенаправленному
преобразованию бытия, его объективных условий и обстоятельств. На этой новой для психологии
методологической основе с 1920-х гг. развивалась сов. психология.
М. — это процесс целе- и планообразования, т. е. идеального преобразования способов
предметно-чувственной деятельности, способов целенаправленного отношения к объективной
реальности, процесс, происходящий как во время, так и до практического изменения этих способов. М.
есть не что иное, как субъективная сторона той целенаправленной деятельности, которая практически
изменяет объективные условия, средства и предметы человеческой жизни и тем самым формирует
самого субъекта и все его психические способности.
Но в силу исторических традиций в качестве психического процесса рассматривается обычно
только «речевое М.» (см. М. дискурсивное),
в отличие от др. видов мышления (см. М. визуальное, М.
наглядно-действенное, М. практическое и М. наглядно-образное).
Но речевое М. — только особая
форма М., выделившаяся в общей структуре осознанной, целенаправленной деятельности и ставшая
особым относительно самостоятельным выражением ее исходной и сущностной целостности благодаря
бурному развитию собственно коммуникативных средств и самой речевой деятельности.
