 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
У него возникло смутное представление о том, что взрослый назвал бы
«амбивалентностью игры»: с од-
204
ной стороны, так приятно играть вместе в хорошую игру, быть добрыми
друзьями; с другой — это стремление выиграть у противника, победить его,
сделать его победу невозможной, которое в некоторых обстоятельствах может
казаться или действительно стать явной враждебностью.
5. Потом был сделан смелый, свободный и глубоко последовательный шаг.
Он пробормотал что-то вроде: «Неужели?..» Он явно хотел обратиться
непосредственно к неприятности, честно и прямо обсудить ее. Я толкую это
«Неужели?» как «Неужели враждебность необходима, если она портит все
хорошее в игре?». Здесь возникает практическая проблема: «Как я могу
изменить это? Неужели нельзя играть не друг против друга, а...» Его лицо
оживилось, и он сказал: «У меня идея, давай будем играть так: давай
посмотрим, как долго мы сможем удержать волан в воздухе, и подсчитаем,
сколько раз он перейдет от меня к тебе, не падая. Каким может быть счет? Как
ты думаешь, 10 или 20? Мы начнем с легких подач, а затем будем делать их
все более сложными».
Он говорил весело, как человек, который сделал какое-то открытие. Для
него, как и для B, это было новым.
В с радостью согласился: «Отличная мысль. Давай». И они начали играть.
Характер игры совершенно изменился; они помогали друг другу, действовали
заодно, упорно и весело. А больше не проявлял ни малейшего стремления
обмануть В;
конечно, его удары становились все более сложными, но он
сознательно по-дружески выкрикивал: «А более сильный удар возьмешь?»
Спустя несколько дней я увидел, что они опять играют. В играл значительно
лучше. Это была настоящая игра. Судя по его дальнейшему поведению, А
действительно приобрел некоторый жизненный опыт. Он открыл, постиг что-
то, выходящее за рамки решения маленькой проблемы, возникшей в игре в
бадминтон.
Со стороны это решение само по себе может показаться не слишком
значительным. Я не знаю, одобрили ли бы его специалисты по игре в
бадминтон или теннис ¹.
1
Я знаю шахматистов, которые очень огорчаются, когда прекрасные комбинации
разрушаются в результате какой-нибудь случайной глупой ошибки. Они ненавидят такие
ошибки, независимо от того, кто делает ошибку. У некоторых есть привычка — horribile dictu
для экспертов — исправлять такие ошибки. Почему? Они любят хорошую игру; они не хотят
