 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Маркс писал, что сформированный в культуре буржуазного общества рабочий – такой
же ненасытный потребитель, как и капиталист, и его потребности ограничены только
доходом: “Рабочий, однако, не связан ни определенными предметами, ни определенным
способом удовлетворения потребностей. Круг его потребления ограничен не качественно, а
только количественно. Это отличает его от раба, крепостного и т.д.”164. В это “и т.д.” входят
трудящиеся любого традиционного общества, в том числе советского.
В любом обществе круг потребностей расширяется и усложняется. Это всегда создает
противоречия, конфликты, разрешение которых требует развития и хозяйства, и культуры.
Ритм этого процесса в здоровом обществе задается динамикой сбалансированного развития
всей этой системы. Важнейшей уравновешивающей этот процесс силой является разум
людей, их реалистическое сознание и чувство меры, а также исторический опыт,
отложившийся в коллективном бессознательном – традиции.
Т.Авалиани, размышляя над тем, как же удалось раскачать шахтеров Кузбасса на
самоубийственные антисоветские забастовки, вспоминает их жизнь начиная с 60-х годов,
когда шахтеры жили в старых одноэтажных домах и даже бараках – со своими огородами и
животными: “Переселялись в благоустроенные дома с неохотой. Сегодня это звучит
неправдоподобно, но это было. Был даже анекдотичный случай. Семья молодого
маркшейдера, лауреата выставок картин (он хорошо писал) в Варшаве, Москве и Будапеште,
мастера спорта по штанге, Василия Лунева долго не соглашалась переезжать из барака на
верхний, четвертый этаж нового дома по улице Ленина, 53. А когда все же переехала, то
жильцы ночью услышали, как с чердака несется блеяние козы. Луневым жалко было бросать
своих животных! Козу привезли с собой и затащили на чердак…”.
Но, как писал Маркс, “потребности производятся точно так же, как и продукты и
различные трудовые навыки”. Их стали производить в СССР с оглядкой на образцы
западного общества потребления. И тот же Т.Авалиани пишет о предпосылках к забастовке
шахтеров, ставшей оружием “радикальной революции” против советского жизнеустройства:
“Потребность в сложной бытовой технике, легковых автомобилях не покрывалась
катастрофически. Народ хотел хорошо жить. На базаре автомашины “Жигули” покупали за
2-е цены. И вместе с тем население выбрасывало в мусор ежедневно тысячи тонн черствого
хлеба и пищевых отходов…”. Да, тогда шахтеры на время получили – даже не “Жигули”, а
“Тойоты”, но лишились хлеба. Это, однако, ученых из Сибирского отделения РАН уже не
волнует.
К чему же привела наше общество кампания по переориентации потребностей на
структуру общества потребления? К сильнейшему стрессу в совокупности с расщеплением
массового сознания. Говорят даже об “искусственной шизофренизации” населения. Люди не
могут сосредоточиться на простом вопросе – чего они хотят? Их запросы включают в себя
взаимоисключающие вещи. В условиях обеднения усилились уравнительные архетипы, и
люди хотели бы иметь солидарное общество – но так, чтобы самим лично прорваться в узкий
слой победителей в конкурентной борьбе. И при этом, если удастся, не считать себя
хищниками а уважать себя как православных.
Это – не какая-то особенная проблема России, хотя нигде она не создавалась с
помощью такой мощной технологии. Начиная с середины ХХ века потребности стали
интенсивно экспортироваться Западом в незападные страны через механизмы культуры.
Разные страны по-разному и в разной степени закрывались от этого экспорта, сохраняя
баланс между структурой потребностей и теми реально доступными ресурсами для их
удовлетворения, которыми они располагали. Сильнейшим барьером, защищавшим местную
(“реалистичную”) систему потребностей, были сословные и кастовые рамки культуры.
Таким барьером, например, было закрыто крестьянство в России. Крестьянину и в
голову бы не пришло купить сапоги или гармонь до того, как он накопил на лошадь и плуг –
он ходил в лаптях. Так же в середине ХIХ века было защищено население Индии и в
большой степени Японии. Позже защитой служил мессианизм национальной идеологии (в
СССР, Японии, Китае). Были и другие защиты – у нас, например, осознание смертельной
