 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Мы утратили те критерии различения хорошего и плохого, добра и зла, которые выводятся,
помимо нашей воли, из тех свойств нашей земли и нашей культуры, что даны нам судьбой и
изменить мы не можем. Во всяком случае, не можем изменить быстро. Это – тот контекст,
вне которого оценка не имеет смысла. Нас соблазнили оценивать явления вне контекста
нашей реальной жизни, а взамен нам подсунули критерии или абстрактные, вне времени и
пространства, или чужие, выросшие в совсем другой земле. Проще говоря, на вожделенном
Западе.
Вот предельно грубый, даже гротескный пример. Спросим, какое транспортное
средство лучше – телега с лошадью или “мерседес” последней модели? Конечно, сама
резкость сравнения заставит многих задуматься, но боюсь, что даже в этом случае слишком
многие ответят с недоумением, что, конечно же, “мерседес” лучше. Опять же огрубляя,
скажу, что уже десять лет и интеллигенция, и массы людей в России рассуждают именно так.
На деле сравнение “мерседеса” с телегой просто не имеет смысла , если критерии
оценки вырваны из реального контекста, из тех условий, в которых мы будем использовать
вещь. Вне этих условий, вне взаимодействия этой вещи с другими вещами нашего
природного и искусственного мира, а также с обществом, частицей которого мы являемся,
качество (полезность) вещи и оценить нельзя. Можно лишь зафиксировать отдельные его
составляющие, но никак не целое, никак не сказать: “это – лучше”. Да, “мерседес” красиво
покрашен, а телега нет, но это частности.
Допустим, нам надо ехать, и джинн ждет приказаний – что нам подать. Тут-то
разумный человек и решает, что лучше. И решает, встраивая обе вещи в реальный контекст.
Если перед ним асфальтированное шоссе, в кармане тугой кошелек и невдалеке виднеется
бензоколонка, то “мерседес” лучше. А если он оказался где-то в Вологодской области за сто
километров от райцентра и бензоколонки, то лучше телега с лошадью. Находиться на
проселочной дороге в вологодской глуши, но применять при выборе критерии, уместные в
Калифорнии – это значит, в широком смысле, двигаться к гибели.
Сравнение автомобиля и телеги – метафора. А вот вполне практичный вопрос, который
мы должны были решать в уме, когда идеологи перестройки повели агитацию за разгон
колхозов. “Что лучше – вологодский колхоз или французская ферма?” – и все в один голос
вопят: “Ферма, ферма! Долой колхозы!” Стыдно вспоминать. Ведь эти два уклада сельского
хозяйства разнятся, пожалуй, побольше, чем “мерседес” и телега. Просто никакого подобия
между ними нет. Климат и почвы разные, никакого сравнения. Тракторов там 120 на 1000 га,
а в колхозе достаточно 11, там асфальтовое шоссе к каждому полю подходит, а у нас одно
шоссе на всю область. В середине 80-х годов, когда у нас разыгралась антиколхозная
кампания, в ЕЭС давали 1099 долларов бюджетных дотаций на гектар сельскохозяйственных
угодий – а у нас село субсидировало город.
В 1984– 1986 гг. в РСФСР использовалось 218,4 млн. га сельскохозяйственных угодий.
Если бы сельское хозяйство РСФСР дотировалось в той же степени, что и в Западной
Европе, расходы на дотации из госбюджета составили бы 240 млрд. долларов. А в масштабах
СССР, где в 1989 г. в пользовании сельскохозяйственных предприятий и хозяйств
находилось 558 млн. га сельхозугодий? По меркам Западной Европы (ЕЭС) величина
госбюджетных дотаций должна была бы составить 613 млрд. долларов! Как могла наша
интеллигенция поверить сказкам про “огромные дотации колхозам”? А ведь и сейчас верят,
что “аграрное лобби” выбивает в Госдуме дотации для поддержания “нерентабельных
колхозов”. Журналисты, которые распространяют эту ложь, просто мерзавцы -но ведь им
верят.
И чем же лучше были западные фермы, с точки зрения нашего горожанина, “на
выходе”? С 1985 по 1989 г. средняя себестоимость тонны зерна в колхозах была 95 руб., а
фермерская цена тонны пшеницы в 1987/88 г. была во Франции 207, в ФРГ 244, в Англии
210, в Финляндии 482 долл. Доллара! Прикинули бы, сколько стоил бы у нас хлеб, если бы
колхозы вдруг заменили фермами.
Потому– то правительству РФ, начавшему обвальную реформу, пришлось оказывать
