 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
по грузовикам, и по бульдозерам, и по железнодорожным вагонам, и по станкам, и по
многому другому. Если столько продукции не нужно, то и выплавлять 146 млн. т стали
бессмысленно – с падением платежеспособного спроса производство стали сократилось в 3
раза.
Сказанное относится и к зерну. Наша страна производила 120 млн. т зерна и еще
докупала. Этого не хватало, считалось, что для скота надо больше кормов… С переходом к
рынку, когда за зерно стали спрашивать реальные деньги, выяснилось, что его столько не
нужно. В прошлом году урожай был 84,5 млн. т зерна. Это бедствие – на него резко упала
цена, вывезено на экспорт 17 млн. т и еще 10 млн. т остались невостребованными.
Поэтому переход к рынку – крайне болезненная вещь, связанная с огромным
сокращением производства”268.
На мой взгляд, логику этого рассуждения можно назвать шизофренической (не
придавая этому слову ругательного смысла). Здесь привычные понятия вывернуты
наизнанку, так что все рассуждение перемещается в какое-то зазеркалье. Почему же
тракторы, вагоны, грузовики и зерно были в СССР «невостребованы»? Ведь ими
пользовались, их не хватало, экономику требовали перестроить именно для того, чтобы всех
этих вещей производить больше – вспомните хотя бы вопли о зерне. Как понимать
академика? Так, что понятие потребность у него означает платежеспособный спрос . А
если на производство зерна дается дотация, значит, это зерно не нужно. Посудите сами,
можно такое сказать в здравом уме? Вот, значит, к чему стремились наши просвещенные
экономисты – организовать в стране «огромное сокращением производства”! А значит, и
потребления для большинства населения. Хороший урожай у них – бедствие! Только то, что
эти люди действительно слепы, не позволяет назвать их врагами народа . Но ведь они
ослепили и множество честных людей, которые им поверили.
Летом 2002 г. собралась наша студенческая группа, в которой я учился – хотели, чтобы
я объяснил главный смысл вышедшей тогда моей книги «Советская цивилизация». Треть
собравшихся была настроена антисоветски, треть осталась при своих советских убеждениях,
треть так-сяк. В основном это можно было предвидеть – по установкам почти полувековой
давности. Но тяжелое чувство оставила активная, наступательная антисоветская позиция
двух старых друзей, от которых этого никак нельзя было ожидать. Никогда бы не поверил,
что бытие и впрямь так буквально определяет сознание у иных гибко мыслящих людей.
В обоих случаях – удачно сложившийся в годы реформы материально-бытовой статус.
Приличные доходы, заграница, дорогие вещицы. Ну и пользуйся ими, зачем же при этом
менять мировоззрение и логику! Один из этих моих друзей, сын военного, был раньше
беззаветным советским патриотом, а в студентах – убежденным и искренним секретарем
комсомольской организации. Именно искренним, честным и беззаветным. Но ведь ничего
нового о советском строе он от Горбачева не узнал! Если бы руководство большого НИИ не
включило его в клику, допущенную до валютной кормушки, он бы наверняка не поверил
никакой Хакамаде. А допустили – и честно не видит очевидного.
Другой из этой пары моих друзей был из села, с Дона. Стал специалистом в редкой
области, доктором наук в Зеленограде. Возможно, семья его была обижена в
коллективизацию (об этом никогда не было речи), но не так уж тяжело – жили нормально,
привозили ему в общежитие продукты, друзья сходились пировать. Разве обиды трагических
30-х годов не перекрыты тем, что семья пережила войну и сын стал видным ученым? Но вот,
он рассказывает, что сотворили реформаторы с его огромным НИИ – без тени сожаления.
Сам он, человек способный, быстро кончил курсы бухгалтеров, работал в аудиторской
фирме, теперь стал главным бухгалтером на крупном предприятии, деньги капают
бесперебойно.
Если бы я близко не знал этого Василия Ивановича с 1956 года, я бы решил, что он
меня разыгрывает. Когда я шел на ту встречу с сокурсниками, уже была вчерне готова
рукопись «Белой книги» о реформах 1991-2001 гг. И я взял графики, дающие наглядную и
объективную информацию о динамике примерно 300 главных показателей нашей жизни –
