отношениями собственности и рынка. Таким было общество рабовладельческое, а потом
капиталистическое. В сословном обществе люди включены в разного рода общины, и
бедность здесь носит совсем иной характер, она обычно предстает в качестве общего
бедствия, с которым и бороться надо сообща. Мы ее вообще мало знаем и маскируем ее
сущность тем, что обозначаем словами из современного языка.
Понятно, что по типу бедности и отношению к ней советский строй жизни резко
отличался от либерального общества Запада. Во время реформы были отвергнуты советские
критерии и принципы, и именно Запад был взят за образец «правильного» жизнеустройства,
якобы устраняющего ненавистную «уравниловку». Не будем вилять отрицание
уравниловки есть не что иное, как придание бедности законного характера.
Именно это произошло на Западе в ходе становления рыночной экономики
(«капитализма»). Причем произошло и на уровне обыденных житейских обычаев и
установок, и на уровне социальной философии. Как писал Ф.Бродель об изменении
отношения к бедным, «эта буржуазная жестокость безмерно усилится в конце ХVI в. и еще
более в ХVII в.». Он приводит такую запись о порядках в европейских городах: «В ХVI в.
чужака-нищего лечат или кормят перед тем, как выгнать. В начале ХVII в. ему обривают
голову. Позднее его бьют кнутом, а в конце века последним словом подавления стала ссылка
его в каторжные работы»389.
Ведущие мыслители-экономисты либерального направления (А.Смит, Т.Мальтус,
Д.Рикардо) считали, что бедность неизбежное следствие превращения традиционного
общества в индустриальное. Действительно, протестантская Реформация породила новое,
неизвестное в традиционном обществе отношение к бедности как признаку отверженности
(«бедные неугодны Богу» в отличие от православного взгляда «бедные близки к
Господу»)390.
Адам Смит писал: «Отсутствие средств к жизни, сама нищета возбуждают к себе
небольшое сочувствие; сопровождающие их жалобы вызывают наше сострадание, однако
трогают нас неглубоко. Мы с презрением относимся к нищему, и, хотя своей докучливостью
он вымаливает себе подаяние, он редко бывает предметом глубокого сострадания. А вот
перемена судьбы, ниспровергающая человека с высоты величайшего благоденствия в
крайнюю нищету, обыкновенно возбуждает глубокое к себе сочувствие»391.
В другом своем трактате, «Причины богатства народов», Адам Смит так и опpеделил
главную pоль госудаpства в гpажданском обществе: Пpиобpетение кpупной и обшиpной
собственности возможно лишь при установлении гpажданского пpавительства. В той меpе, в
какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится, в действительности,
защитой богатых пpотив бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, пpотив тех, кто
никакой собственности не имеет.
Это представление перешло и в идеологию. В середине XIX в. важным основанием
либеральной идеологии стал социал-дарвинизм . Он исходил из того, что бедность
закономерное явление и она должна расти по мере того, как растет общественное
производство. Кроме того, бедность проблема не социальная, а личная. Это
индивидуальная судьба, предопределенная неспособностью конкретного человека побеждать
в борьбе за существование. Идеолог социал-дарвинизма Г.Спенсер считал даже, что
бедность играет положительную роль, будучи движущей силой развития личности. Идеолог
неолиберализма Ф. фон Хайек также считал, что бедность закономерное явление в
человеческом обществе и необходима для общественного блага. Он призывал ограничить
государственное участие в сокращении бедности и возложить ответственность за свою
бедность на индивида392.
Установление рыночной экономики впервые в истории породило государство, которое
сознательно сделало голод средством политического господства. К.Поляньи в своей книге
«Великая трансформация» об истории возникновения рыночной экономики отмечает, что
когда в Англии в ХVIII в. готовились новые Законы о бедных , философ и политик лорд
Таунсенд писал: «Голод приручит самого свирепого зверя, обучит самых порочных людей
|