 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
чтобы из-за этого “невольно в груди закипела ненависть”? Ведь для того человеку и дан
разум, чтобы ненависть у него не закипала невольно . Даже более того, если у образованного
человека, инженера, крупного руководителя, каким был Т.Авалиани, возникло подозрение,
что какие-то враждебные силы “исподволь готовят взрыв”, то тем более его долг был собрать
коллег-интеллигентов и призвать их вести с шахтерами разговор в рациональном,
рассудительном ключе. Такого разговора как социального явления не было. В целом
интеллигенция – как московская, так и местная, сыграла поджигательскую роль.
Т.Авалиани вспоминает: “Общественное мнение ежедневно подогревалось
информациями о неудовлетворительном состоянии дел в Кузбассе и в стране. Почти во всех
СМИ появлялись рубрики, передачи такие, как на центральном телевидении передача
“Прожектор перестройки”. Масла в огонь подлила ХIХ партконференция и ХХVII съезд
КПСС. ЦК КПСС, организовал, по сути дела, травлю партийных и хозяйственных кадров,
обвинив во всем местные власти. Апофеозом травли и распространения анархии стали
выступления Горбачева в Красноярске, Донбассе, Москве с призывами к рабочим: “Вы их
давите снизу, а мы будем давить сверху”.
Руководила шахтерами местная отраслевая номенклатура. Социолог В.И.Ильин,
излагающий ту историю, пишет: “Менеджмент подставил под шахтерский удар руководство
КПСС и правительство СССР… Региональные угольные объединения приняли активное
участие в разработке квалифицированных требований бастующих”80.
Какие же “требования рабочего класса” подсунули шахтерам в конторах? В.И.Ильин
продолжает: “На начальных этапах рабочего движения очень громко звучал призыв к
ликвидации объединений как паразитических структур, выдвигались требования
предоставления шахтам полной экономической самостоятельности… Б.Ельцин, став в 1990
г. председателем Верховного Совета РСФСР, смог использовать [шахтерское движение] в
борьбе против союзного Центра… Утвердившись у руля власти, Б.Ельцин в 1992 г. пошел на
резкое повышение зарплаты шахтерам, что, ясно, было платой за их политическую
поддержку”.
Примечательно, что на митингах самих шахтеров был умело создан “синдром толпы” –
иррационального безответственного поведения с бессмысленными требованиями и
переменчивостью настроения. Т.Авалиани пишет: “15 июля 1989 года. К бастующим
присоединились шахтеры городов Мыски и Анжеро-Судженска. Уже бастует 125
предприятий и более 110 тысяч человек. Во всех городах идут митинги круглосуточно. В
скверах на газонах появились палатки, горят костры. С шахт работники столовых привозят
горячее питание. Из города в город перемещается Первый секретарь обкома КПСС А.Г.
Мельников, Председатель облисполкома А.Ф. Лютенко и Министр М.И. Щадов. Везде
эмоции захлестывают здравый смысл. Руководителей, где слушают, где свистят. А по сути
никто никого не слушает…
В городе Киселевске рядом с трибуной был установлен свободный микрофон, которым
мог воспользоваться каждый, кто хотел. Подходит женщина и эмоционально высказывает
наболевшее, что три дня не может купить мужу колбасы на забутовку (забутовка –
бутерброд, который берут шахтеры в шахту перекусить). Что начальство обжирается
колбасой, а шахтеры голодные. Предлагает ввести талоны на продажу колбасы. Ведущий
ставит вопрос на голосование. Тысяч пять собравшихся граждан голосуют за введение
талонов на колбасу. Сотни три против талонов.
Через полчаса к микрофону прорывается другая женщина. Кричит, что купить колбасу
можно любому человеку, что она вчера купила целый батон 3 кг “Докторской” свободно.
“Теперь же всю жизнь будем есть колбасу по талонам. Я требую отменить талоны на колбасу
и проголосовать за это”. Ведущий митинг ставит требование на голосование. Тысяч пять
голосуют за отмену талонов на колбасу. Сотни три голосуют против отмены”.
А вот в актовых залах, где преобладали ИТР, обстановка совсем другая. Здесь в
резолюции забастовщиков проталкивались важные требования. Т.Авалиани, уже избранный
председателем стачечного комитета, пишет о таком собрании: “Похоже, собрались
