 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Клиффорд Бирс, человек, не имевший специальной подготовки и излечившийся от тяжелого психоза,
стал инициатором усилий по изменению бедственного положения детей и взрослых, страдающих
подобными заболеваниями. Полагая, что психические расстройства являются заболеванием, он
критиковал невежество и безразличие общества и ратовал
за профилактику психических болезней
путем улучшения ухода за больными и распространения объективной информации (М. Levine & A.
Levine, 1992). В результате начали получать распространение методы выявления и вмешательства,
основанные на более корректном, однако все еще довольно осторожном и недостаточно компетентном
взгляде на больных людей.
К счастью, поскольку эта гипотеза была основана прежде всего на модели биологической
болезни, вмешательство ограничивалось случаями наиболее видимых и явных расстройств, таких как
психозы или серьезная задержка психического развития. Хотя онтологические объяснения и являлись
частью этого раннего взгляда на психопатологию, они оставались достаточно узкими: развитие болезни
носит прогрессивный и необратимый характер и связано с развитием ребенка только в том, что оно
проявляется по-разному по мере его роста, но не восприимчиво к другим влияниям, таким как лечение
или научение. Все, что можно сделать, — это предотвратить наиболее крайние проявления путем
сурового наказания и защитить тех, кто здоров.
Как ни печально, но от ранней педагогичной и гуманной модели помощи людям с психическими
расстройствами в начале XX в. вернулись к модели содержания под надзором. На смену осторожному
оптимизму в области изучения и лечения различных расстройств опять пришли полный пессимизм,
враждебность и презрение. В частности, во время последующего периода панической боязни патологий
детей и взрослых с психическими отклонениями стали обвинять в преступлениях и социальных бедах
(Achenbach, 1982). Вместо того чтобы, следуя призывам Локка, рассматривать знания как форму
защиты, общество вернулось к взгляду, согласно которому психические заболевания и задержка
психического развития являются болезнями, которые могут распространяться, если их не обуздывать. В
течение двух следующих десятилетий подобные «безумия», как правило, предотвращались путем
евгеники (стерилизации) и сегрегации (помещения в больницы). Мы вернемся к этим важным вопросам
в главе 9 при обсуждении истории взглядов на задержку психического развития.
Ранние психологические атрибуции
Сегодня многие из нас считают само собой разумеющимся то, что для создания концепции
детской патопсихологии знания о биологических влияниях должны быть уравновешены знаниями о
значимых факторах развития и среды, включая семью, сверстников, школу и другие источники влияния
(Mash & Dozois, 1996). Конечно, подобное восприятие проблемы существовало не всегда. К сожалению,
основанный на данных медицины взгляд, провозглашавший патологическое поведение —
расстройством или болезнью, рождающимися внутри конкретного организма, привел к умалению той
важнейшей роли, которую играют окружение, контекст и отношения, а также взаимодействие этих
переменных.
Корни изучения психологических влияний уходят в начало XX в., когда внимание было
привлечено к важности серьезных психологических расстройств и формулирования таксономии
заболеваний. Подобное признание позволило исследователям создать и классифицировать способы
идентификации различных проблем детей и взрослых, что имитировало определенное понимание и
контроль над ними. В то же время возникло беспокойство, что борьба за признание широкого спектра
потребностей психического здоровья детей и взрослых может легко дать обратный эффект и привести к
пренебрежению людьми с более тяжелыми расстройствами. Кроме того, эта перемена точки зрения и
рост знаний вызвали к жизни развитие диагностических категорий и возникновение расширенных
описаний ненормативного поведения в связи с ростом числа уголовных преступлений, а также
способствовали появлению процедур более тщательного наблюдения за людьми,
идентифицированными как пациенты с ненормативным поведением (Costello & Angold, 1995). Две
крупные теории помогли придать форму зарождавшимся учениям о психологических и средовых
влияниях: психоанализ и бихевиоризм. Здесь мы ограничимся рассказом об их историческом значении,
но в рассмотрении теорий и причин в главе 2 «Теории и причины детской патопсихологии» вы
познакомитесь с дополнительным материалом, касающимся современного функционирования этих
теорий.
Психоаналитическая теория. В дни Зигмунда Фрейда, на рубеже XX в., многие детские
психиатры и психологи были настроены пессимистично в отношении своей способности лечить детские
