 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
возникала как результат тревоги, как предлог, чтобы уйти от соревнования с мужчинами, как средство
скрыть свою неполноценность и отвести себе какое-то особое место, вызвав беспокойство за себя у
окружающих.
Следующие два десятилетия Хорни не развивала это адлерианское направление в своих трудах,
однако в 1930—1940-е годы оно снова совпало с ее собственным подходом к психоанализу. Хорни
часто характеризовала Адлера как поверхностного психолога, однако признавала его своим
интеллектуальным предшественником, поскольку Адлер первый рассматривал стремление к славе как
«всеобъемлющий феномен и указал его решающее значение в возникновении невроза» (1950, р. 28).
Другие интеллектуальные влияния
Еще живя в Германии, Хорни изучала различные этнографические и антропологические труды, а
также работы философа и социолога Георга Зиммеля, с которым у нее установились дружеские
отношения. Почувствовав после переезда в Соединенные Штаты коренную разницу между Европой и
Америкой, она заинтересовалась исследованиями социологов, антропологов и психоаналитиков,
связывавших свои разработки с явлениями культуры. Среди этих ученых были Эрих Фромм, Макс
Хоркхаймер, Джон Доллард, Гарольд Лассвел, Эдвард Шапир, Рут Бенедикт, Ральф Линтон, Маргарет
Мид, Абрахам Кардинер и Гарри Стек Салливан, и с большинством из них Хорни познакомилась лично.
Под их влиянием она отстаивала мнение о том, что для поколения невротиков культура важнее
биологии, что патогенный конфликт между личностью и обществом возникает из-за плохого устройства
общества и не является неизбежным, на чем настаивал Фрейд. Вслед за Брониславом Малиновски,
Феликсом Боем и Эриком Фроммом Хорни рассматривала эдипов комплекс как культурно
обусловленный феномен. Так же, как Гарри Стек Салливан, она считала, что, объясняя поведение
человека, важнее учитывать не сексуальные влечения, а «потребность в безопасности и
удовлетворении».
«Георг Зиммель говорит... что исторически сложившиеся отношения полов можно примитивно
представить как отношения хозяина и раба. В них «одна из привилегий хозяина состоит в том, что он не
обязан постоянно думать о том, что он — хозяин, в то время как позиция раба такова, что он никогда об
этом не забывает»» (Horney, 1967, р. 69).
Первоначально Хорни рассматривала концепцию психического здоровья в ее взаимосвязи с
культурой, но позже, в 1930-х годах, она вывела дефиницию здоровья, универсальную по своей
природе. Опираясь на труд У. У. Троттера «Стадные инстинкты в период войны и мира» (1916), Хорни
описала эмоциональное благополучие как «состояние внутренней свободы», при котором «все
способности человека полностью востребованы» (1939, р. 182). Теперь она считала, что главная черта
невроза — самоотчуждение, потеря контакта со «спонтанным индивидуальным „я“» (1939, р. 11). В
первую очередь на Хорни повлиял Эрик Фромм, но важное воздействие на ее мысли оказали также
Уильям Джеймс и Серен Кьеркегор. Так, понятие «духовного „я“», данное Уильямом Джеймсом в его
«Принципах психологии» (1890), вдохновило Хорни на, то чтобы ввести понятие «реального „я“», а
рассуждая о потере «я», она опиралась на труд Кьеркегора «От болезни к смерти» (1949). Хорни
цитировала Отто Ранка и приводила его концепцию «воли» в качестве примера, который помог
сформировать ей идею «реального „я“». В последней же своей работе она обратилась к идее
«беззаветной преданности» дзэн.
Трудно найти причины, по которым Хорни сместила акцент с прошлого на настоящее. Она
признавала влияние Шульц-Хенке и Вильгельма Рейха — аналитиков, которых знала еще по работе в
Берлине. Зафиксированный в ее дневнике адлерианский метод анализа, к которому она потом
вернулась, также выделяет главным образом события настоящего.
«С точки зрения Уильяма Джеймса, реальное «я»... является источником спонтанного интереса и
энергии, «источником усилий и концентрации, откуда исходят указы воли»;... это часть нас самих
жаждет расширения, роста и достижения самой себя. Она порождает спонтанную реакцию наших
чувств и мыслей, когда мы соглашаемся и противостоим, приобретаем или отказываемся от чего-либо,
борясь с ней заодно или вопреки ей, говоря через нее «да» или «нет»» (Horney, 1950, р. 157).
Несмотря на отчаяние, человек может вполне благополучно жить... так, что, пожалуй, никто и не
