 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
опыте. В этих лекциях, которые были одними из первых психологических обзоров воздействия
духовных опытов на сознание и поведение, Джеймс не заострял внимание на том, насколько истинны
те или иные верования, моральны они или аморальны. После того как в предшествующих лекциях он
привел сотни примеров, описал их воздействие и проанализировал, Джеймс пытается здесь обобщить
полученные данные и понять, что они означают.
Если суммировать со всей возможной полнотой существенные черты религиозной жизни,
которые мы установили в предшествующем исследовании, то мы получим следующую формулировку
входящих в нее верований:
1. Видимый мир является лишь частью иного, духовного мира, в котором он черпает свой
главный смысл.
2. Истинной целью нашей жизни является гармония с этим высшим миром.
3. Молитва, или внутреннее общение с духом этого горнего мира — «Бог» ли это или «закон», —
есть реально протекающий процесс, в котором проявляется духовная энергия и который порождает
известные психические и даже материальные последствия в феноменальном мире.
Кроме того, религия заключает в себе следующие психологические черты:
4. Она придает жизни новую прелесть, которая принимает форму лирического очарования или
стремления к суровости и героизму.
5. Она порождает уверенность в спасении, душевный мир и вливает силы в чувство любви...
Но пойдем дальше признания субъективной полезности религии и проанализируем ее
интеллектуальное содержание.
Во-первых, есть ли во всех противоречащих друг другу религиозных убеждениях некое общее
ядро, на котором все они единодушно сходятся?
И во-вторых, можем ли мы признать это ядро истинным?
Я начну с первого вопроса и без колебания дам на него утвердительный ответ. Боги и вероучения
различных религий, конечно, противоречат друг другу, но существует однообразное явление, общее всем
религиям: это душевное освобождение. Оно складывается из двух частей:
1. Душевное страдание.
2. Освобождение от него.
Страдание, сведенное к простейшей своей форме, состоит в чувстве, что со мной, каков я есть
теперь, происходит что-то дурное.
Освобождение состоит в чувстве, что я спасен от зла благодаря приобщению к высшим силам.
В тех достигших довольно высокого развития душах, которые были исключительным предметом
нашего изучения, страдание, как мы видели, имеет нравственный характер, а спасение принимает
мистическую окраску. Я думаю, что мы останемся в пределах того, что обще всем этим душам, если
сформулируем сущность их религиозного опыта такими словами:
Личность, страдающая от своего несовершенства и сознающая его, до известной степени
преодолела уже это несовершенство в своем сознании и находится уже в возможном общении с чем-то
высшим (если существует нечто высшее). В человеке, наряду с дурной его стороной, есть лучшие, хотя
бы в виде беспомощного зародыша. Нет возможности установить, с какой из этих сторон отождествляет
свое истинное «я» человек в первой стадии этого процесса; но когда наступает вторая стадия (стадия
освобождения или спасения), то человек определенно отождествляет свое истинное «я» с упомянутым
зародышем лучшего существа в себе. Вот как это происходит: человек начинает осознавать, что эта
высшая часть его существа родственна чему-то проявляющемуся во внешнем мире, общему ей по
качеству, но бесконечно превосходящему ее; в тоже время он постигает, что может приобщиться к этому
«нечто» и спастись, если его низшее «я» будет окончательно им подавлено.
Мне кажется, что все рассмотренные вами явления могут быть вполне точно описаны в этих
очень простых и общих терминах. Они допускают раздвоение личности и внутреннюю борьбу;
обнимают собой перемещение центра духовной энергии и низвержение низшего «я»; они выражают
чувство внешнего происхождения спасительной силы и чувство общения с нею, в этих терминах
становится понятным появление чувства радости и доверия к миру. Среди всех приведенных мною в
этих лекциях автобиографических документов, наверно, не найдется ни одного, к которому нельзя было
бы вполне приложить этого описания. Достаточно добавить к последнему специфические подробности,
