 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
(1967, р. 351).
В 1924 году он женился на Хелен Эллиотт, которую знал еще со средней школы. Обе семьи
возражали против возвращения Роджерса к учебе после женитьбы. Они надеялись, что вместо этого он
будет искать работу. Но Роджерс твердо решил продолжить образование. Супруги переехали в Нью-
Йорк, где Роджерс поступил в аспирантуру Теологической семинарии. Позднее он решил
совершенствоваться в области психологии в Педагогическом колледже Колумбийского университета.
Сделать этот выбор ему отчасти помог студенческий семинар, где он получил возможность проверить
свои усиливающиеся сомнения по поводу религиозных обязательств. Впоследствии, проходя курс
психологии, он был приятно удивлен открытием, что человек, интересующийся вопросами
консультирования, может получать деньги, работая с людьми, которым необходима помощь, и при этом
не зависеть от церкви.
Начал он в Рочестере, штат Нью-Йорк, в центре детского воспитания. Роджерс работал с детьми,
которые направлялись к нему разными социальными организациями. «Я не был связан ни с каким
университетом, никто не стоял за моей спиной и не предъявлял претензий к моим методам работы...
Организациям было все равно, как я работаю, они лишь надеялись, что хоть какая-то польза от меня
будет» (1970, р. 514-515). Пока он находился в Рочестере, с 1928 по 1939 год, изменилось его понимание
процесса психотерапии. В конечном счете, он поменял формальный прямой подход на то, что
впоследствии назовет клиенто-центрированной терапией.
«Мне стало приходить в голову, что вместо демонстрации своей учености и эрудиции, нужно
полагаться на пациента, дать ему возможность самому направлять процесс терапии» (Rogers, 1967, р.
359).
В Рочестере Роджерс написал книгу «Клинический уход за проблемным ребенком» (The Clinical
Treatment of the Problem Child, 1939). Книга была принята хорошо, и он стал профессором Университета в
Огайо. По этому поводу Роджерс сказал, что, заняв высокую должность, он смог избежать давления,
которому подвергаются ученые, стоящие на нижних ступенях академической лестницы, давления,
которое душит новаторство и творчество.
Находясь в Огайо, Роджерс сделал первые магнитофонные записи терапевтических сеансов.
Записывать терапевтические сеансы считалось немыслимым, но, поскольку Роджерс не принадлежал к
терапевтическому обществу, он мог проводить свои исследования самостоятельно. Результаты этих
исследований и его преподавательская деятельность навели Роджерса на мысль написать официальную
работу о психотерапевтических отношениях «Консультирование и психотерапия» (Counseling and
Psychotherapy, 1942).
Несмотря на мгновенный и широкий успех книги, ее появление не было отмечено ни в одном из
основных психиатрических и психологических изданий. Более того, в то время как его занятия
пользовались огромной популярностью среди студентов, Роджерс был «изгоем на своем собственном
факультете штата Огайо, имел самый маленький офис, вынужден был вести курсы только в свободные
часы и практически не имел единомышленников» (Kirschenbaum, 1995, р. 19).
В 1945 году Чикагский университет предоставил ему возможность организовать собственный
психотерапевтический центр. Роджерс был его директором до 1957 года. Он уделял все больше
внимания доверию (trust), что нашло отражение в демократической политике принятия решений центра.
Если пациентам можно доверить решение вопросов, связанных с их собственным лечением, то уж
персоналу тем более можно доверить принятие решений, касающихся обстановки, в которой он
работает.
В 1951 году Роджерс опубликовал книгу «Клиенто-центрированная терапия» (Client-Centered
Therapy), которая содержала его первую терапевтическую теорию и теорию личности. В книге
приводились некоторые исследования, подтверждавшие его выводы. Он предлагал считать в процессе
лечения главной действующей силой пациента, а не психотерапевта. Этот новый взгляд на
психотерапевтические отношения подвергся значительной критике, поскольку резко отличался от
традиционного. Терапевтический процесс, где лечением управляет пациент, поставил под сомнение
один из основных бесспорных постулатов, согласно которому психотерапевт знает все, а пациент —
ничего. Значение такого подхода в других областях Роджерс подробно разъясняет в книге «Становление
человека» (On Becoming a Person, 1961).
