 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
различия «Я» и Я-идеального. Для получения второй использовали «Шкалу семантического
дифференциала», состоящую из 20 биполярных прилагательных, в которой различие между рейтингом
«Я в реальности» (такая, как я есть) и «Я в идеале» (такая, какой мне больше всего хочется быть) было
определено операционально как вторая величина, характеризующая материнское самопринятие.
Числовое выражение принятия ребенка было получено с помощью того же набора биполярных
прилагательных. Различие между материнским рейтингом «мой ребенок в реальности» (такой, как он
есть) и «мой ребенок в идеале» (каким я больше всего хотела бы его видеть) было определено как
степень принятия матерью своего ребенка.
Корреляции между двумя значениями материнского самопринятия и величиной принятия
ребенка показано в табл. 11-2. Как видно из таблицы, каждый из трех коэффициентов корреляции
статистически значим. Эти результаты подтверждают мнение Роджерса, что матери, которые
принимают себя (обладающие позитивным вниманием к себе), с гораздо большей вероятностью
принимают своих детей такими, какие они есть, чем матери, не принимающие себя. К тому же
результаты предполагают, что диапазон, в котором ребенок развивает позитивный образ «Я», зависит от
того, в какой степени его родители способны принять себя.
Таблица 11-2. Корреляции между величинами материнского самопринятия и принятия ребенка
Величины
Самопринятие по Биллсу
Принятие ребенка по
семантическому дифференциалу
Самопринятие по
семантическому дифференциалу
-0,57**
0,33*
Самопринятие по Биллсу
-0,48**
* p <0,05; ** p <0,01
Примечание. Отрицательная корреляция соответствует методу оценки тестов. При оценке самопринятия
по Биллсу, чем выше значение, тем больше величина самопринятия, а значения самопринятия по
семантическому дифференциалу и принятию ребенка обратные — большие значения обозначают менее
благоприятные отношения. (Источник: адаптировано из Medinnus, Curtis, 1963, p. 543.)
Применение: терапия, центрированная на человеке
Количество разнообразных видов психотерапии, старых и новых, применяемых к человеку,
имеющему личностные проблемы, достигло пугающей величины. Психологи и психиатры просили
пациентов лежать на черном кожаном диване и продуцировать свободные ассоциации, пытались
научить их приемлемым социальным навыкам, предлагали им зайти в пустую комнату и издать
пронзительный вопль, заставляли их садиться обнаженными в кружок в плавательном бассейне и
«встречать» друг друга. Все же, несмотря на полученные ранее доказательства, что различные формы
инсайт-терапии неэффективны (Eysenck, 1952, 1966), более поздние и тщательные исследования
свидетельствуют, что многие виды терапии действительно помогают людям справится с проблемами,
осложняющими им жизнь (Bergin, 1979; Landman, Dawes, 1982; Smith et el., 1980). Каким образом все
эти многочисленные методы психотерапии приносят реальную пользу страдающим людям, если
противопоставить им отсутствие вообще какой бы то ни было терапии?
На этот вопрос Роджерс отвечает, что все эффективные формы психотерапии имеют один общий
элемент — взаимоотношения между людьми. Конкретно, он утверждал, что качество взаимоотношений
между психотерапевтом и клиентом является единственным важным фактором, ответственным за
успешное терапевтическое вмешательство. Специальные терапевтические методики являются
вторичными по отношению к взаимоотношениям психотерапевт—клиент и эмоциональному климату, в
котором проходит их общение. Этот основанный Роджерсом и широко распространенный в настоящее
время подход к психотерапии известен как терапия, центрированная на человеке (Rogers, 1986).
Эволюция роджерсовской терапии: от техники к взаимоотношениям
Подход Роджерса к психотерапии, имеющий очень мало сходства с психоанализом и
бихевиористской модификацией поведения, разрабатывался в течение нескольких лет. Хотя его
основные принципы оставались устойчивыми, практические методы, подобно полноценно
функционирующему человеку Роджерса, непрерывно развивались. Первоначально подход Роджерса
