 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Больные «медицинского лабиринта» посещают самых различных специалистов, и их
«медицинская» эрудиция повышается с каждым шагом. Они знают группу «своих» лекарств, очень
быстро овладевают несложной динамикой их использования. При посещении каждого нового врача
пациент не узнает ничего нового ни о заболевании, ни о возможности излечения. Даже «поднимаясь по
медицинской иерархии» — от участкового врача к профессору, этот опытный пациент уже почти все
знает наперед. Другое дело — современный знахарь. Механизм его «целительных» действий больному
неизвестен. Он не знает ни методов, ни приемов, которыми тот пользуется, а знает только, что «кому-то
помогло». В этом его преимущество, и молва нередко склоняет чашу весов в его пользу, хотя очевидно,
что в «терапии» современного знахаря в качестве основного фактора выступает эффект «вооруженного
внушения».
Вторжение знахарства в пограничные с психотерапией области привлекает в этико-
деонтологическом плане внимание к ряду вопросов. В своем становлении в качестве науки
психотерапия должна решить сегодня важнейшую задачу — определить границы собственных
возможностей и действовать в их пределах (Achte K., 1978). Вместе с тем в реальных условиях своего
развития она все еще способствует возникновению различного рода фантазий и нереалистических
отношений, которые исчезают лишь по мере накопления знаний и опыта. Врачей, которые с
удивительным легкомыслием направо и налево обещают больным легкое выздоровление, еще Проспер
Мериме называл «торговцами надеждой». И это отнюдь не противоречит положению о том, что
психотерапия в различных ее формах должна включаться в систему лечебно-реабилитационных
воздействий при различных заболеваниях, в том числе органической природы. Она необходима также
пациентам с прогрессирующими и даже смертельными заболеваниями. В этическом плане речь идет
лишь о постановке психотерапевтом клинически ясных целей не только для себя, но и в отношении
пациента.
С учетом современного этапа развития психотерапии следует признать противоречащим
медицинской этике использование таких методик, которые хотя и дают временный эффект, но являются
псевдонаучными по своей природе или по своему обоснованию, поскольку в конечном счете это
тормозит превращение психотерапии в подлинно научную дисциплину. Как не вспомнить слова
Кречмера (Kretschmer Е., 1965) о том, что «современному врачу отвратительна роль волшебника».
Поддержание уровня своей подготовки в соответствии с требованиями психотерапевтической науки
следует рассматривать как важнейший этический аспект деятельности психотерапевта. Заостряет этот
вопрос развитие в рамках современной психотерапии более сложных личностно-ориентированных ее
форм, взаимоотношение последних с «симптоматическими» методами в подготовке, повышении
квалификации психотерапевта и в его практике.
Нет недостатка в ярких, образных, порой саркастических высказываниях относительно
психологической сущности психогенных (невротических) расстройств, их роли в жизни пациента:
«невротик из своей отравы приготавливает себе бальзам», «синдром отсиживания в гнезде» и т. д.
Необходимость осознания психологических механизмов болезни в процессе лечения является одним из
важных требований личностно-ориентированной психотерапии. Вместе с тем вопрос о полезности и
целесообразности такого осознания пациентом во всех случаях решается авторами различным образом.
Вряд ли тут поможет ссылка на педагогический опыт А. С. Макаренко, на его правило «не ворошить
старого», которое освещалось торжественным ритуалом сожжения на костре старой одежды колонистов.
Это правило относится главным образом к социально запущенным детям и подросткам, а не к больным
со сложными личностно-обусловленными психогенными расстройствами. Не решается этот вопрос
также полемическим отрицанием целесообразности «духовного стриптиза» в процессе индивидуальной
и особенно групповой психотерапии. Однако и в том случае, когда необходимость знания истории
болезни, психогенеза заболевания психотерапевтом не оспаривается, вопрос о целесообразности или
нецелесообразности раскрытия содержания защитных психологических механизмов больному в
процессе лечения продолжает дискутироваться в литературе. Представители гуманистической
психотерапии, подчеркивая, что защитные психологические механизмы выступают в качестве тормоза
на пути самоактуализации,
развития личности, видят в них феномены скорее негативного характера,
требующие устранения в ходе психотерапии. Однако распространенной является и точка зрения
Стоквиса (Stokvis В., 1959): «Больной по-своему как-то приспособился жить со своим заболеванием, и
