 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
класса богатых людей и потому, естественно, выражают мнения этого класса; и, наконец, то
обстоятельство, что средства связи, как один из основных путей к политической и личной власти,
привлекают прежде всего всех тех, кто стремится к такой власти. Та система, которая больше всех
других должна способствовать [c.244] общественному гомеостазу, попадает прямо в руки тех, кто
больше всего заинтересован в игре за власть и деньги, в игре которая, как мы видели, является одним из
основных антигомеостэтических факторов в обществе. Неудивительно поэтому, что большие
сообщества, подверженные этому подрывному влиянию, имеют гораздо меньше общественно
доступной информации, чем малые сообщества, не говоря уже об отдельных людях, из которых состоят
все сообщества. Подобно волчьей стае – будем надеяться, все же в меньшей степени – государство
глупее, чем большинство его членов.
Это противоречит мнению, весьма распространенному среди руководителей предприятий,
руководителей больших лабораторий и тому подобных лиц, которое гласит, что поскольку сообщество
больше индивидуума, то оно и умнее. Отчасти это мнение вызвано лишь детским восхищением перед
тем, что велико и обильно. В некоторой мере оно вызвано пониманием возможностей большой
организации для свершения благих дел. Однако в значительной мере оно поддерживается лишь
корыстными побуждениями и жаждой богатства.
Имеется другая группа – тех, кто не видит ничего хорошего в анархии современного общества и под
влиянием оптимистического ощущения, что ведь должен же быть какой-нибудь выход, слишком высоко
оценивает возможные гомеостатические факторы в обществе. Как бы мы ни симпатизировали этим
людям и как бы глубоко ни чувствовали эмоциональную дилемму, перед которой они находятся, мы не
можем придавать слишком большого значения этому направлению мыслей, подсказанному желанием.
Их мысли – это мысли мышей из басни, захотевших повесить колокол на шею кошке, чтобы знать о ее
приближении. Без сомнения, было бы очень приятно для нас, мышей, если бы хищные кошки мира сего
носили такие колокола; но кто возьмется это сделать? Кто гарантирует нам, что вся власть не попадает
снова в руки тех, кто больше всего жаждет ее?
Я упоминаю этот вопрос ввиду значительных и, как я думаю, напрасных надежд, которые возлагали
некоторые из моих друзей на общественную действенность новых направлений мысли, связанных с
содержанием этой книги. Они убеждены, что наша способность управлять [c.245] окружающей нас
материальной средой намного обогнала нашу способность управлять окружающей нас общественной
средой и понимать ее. Поэтому они считают, что основная задача ближайшего будущего –
распространить на области антропологии, социологии и экономики методы естественных наук с целью
достижения таких же успехов в социальных областях. От убеждения в том, что это необходимо, они
переходят к убеждению в том, что это возможно. Я утверждаю, что в этом отношении они
обнаруживают чрезмерный оптимизм и непонимание существа всякого научного достижения.
Все большие успехи точных наук связаны с такими областями, где явление отделено достаточно резко
от наблюдателя. Мы видели на примере астрономии, что такое отделение может быть следствием
огромного масштаба наблюдаемых явлений по сравнению с человеком, когда самые большие
человеческие усилия, не говоря о простом созерцании, не могут произвести сколько-нибудь заметного
впечатления на мир небесных светил. Правда, в современной атомной физике, науке о невыразимо
малом, все, что мы делаем, будет оказывать влияние на многие отдельные частицы и это влияние будет
достаточно велико с точки зрения такой частицы. Но мы не живем в масштабе изучаемых частиц ни во
времени, ни в пространстве, и события, которые могут иметь величайшее значение с точки зрения
наблюдателя, соответствующего масштабу существования частиц, представляются нам – хотя и с
некоторыми исключениями, как, например, при опытах в камере Вильсона, – лишь как средние
массовые эффекты, в которых участвуют огромные совокупности частиц. При исследовании этих
эффектов те промежутки времени, с которыми мы имеем дело, весьма велики с точки зрения отдельной
частицы и ее достижений, и наши статистические теории имеют более чем достаточную основу. Итак,
мы слишком малы, чтобы влиять на движение звезд, и настолько велики, что можем интересоваться
лишь массовыми действиями молекул, атомов и электронов. В обоих случаях наша связь с изучаемыми
явлениями настолько слаба, что мы можем учитывать се лишь в общих чертах, хотя эта связь может
быть и не столь слабой, чтобы ею совсем пренебрегать. [c.246]
