 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Не вызывает сомнения, что существующие “электронные мозги” – вычислительные и даже специальные
логические машины – не способны к подлинному самостоятельному мышлению и лишь моделируют с
известной глубиной те или иные мыслительные процессы. Это моделирование всегда частично и
основано на формализации мыслительных операций, сведении их к жестким схемам формальной
переработки информации, так называемым алгорифмам. Конечно, обладая, как отмечает в
“Кибернетике” Винер, определенным набором рецепторов и эффекторов и некоторым подобием
центральной нервной системы, вычислительные машины и другие современные автоматы допускают
описание в физиологических терминах и в какой-то мере действительно воспроизводят поведение
живых организмов. Однако – пока лишь на уровне тропизмов или простейших условных рефлексов.
Отсюда далеко до целостного, осмысленного восприятия внешнего мира и самостоятельного,
творческого мышления. Точно так же мы далеки от создания искусственных живых существ, способных
к самоорганизации, росту, развитию.
Сказанное относится и к тем человекоподобным “роботам”, которые строятся время от времени в
экспериментальных или рекламных целях. Это весьма примитивные модели человека, как и знаменитые
андроиды Вокансона, хотя порой внешне весьма импозантные. Это роботы доразумные, или, если
угодно, псевдороботы. Подлинный [c.25] Robotus sapiens сегодня обитает на страницах А. Азимова и
других фантастов. Не будем, однако, слишком трезвы; полеты в космос начинались тоже с романов Ж.
Верна и Уэллса!
Наши модели разумного и живого еще очень грубы, очень просты. Однако можно констатировать
непрерывный, хотя и не всегда быстрый, прогресс в направлении усложнения моделей мозга,
приближения их к чудесному оригиналу. Уже самое строительство электронных вычислительных
машин означало большой шаг вперед. Теперь на повестку дня встает вопрос о создании “познающих”
машин, способных к обучению, к анализу внешнего мира, к неформальным, содержательным
операциям. Уже в “Кибернетике” рассматривалась проблема машинного восприятия образов. Начиная с
гомеостатов Эшби, техника настойчиво стремится овладеть процессами обучения и самоорганизации;
новые главы, написанные Винером для второго издания книги, посвящены именно этим проблемам. По
Винеру, здесь необходимо достичь определенного уровня сложности системы, чтобы последняя
обнаружила явления сознания и жизни
.
Будущее покажет пределы возможного. Подобные естественнонаучные вопросы нельзя решить
логомахией или простой ссылкой на “здравый смысл”. Установить здесь какую-либо границу, значит
установить причину – конкретную, экспериментально проверяемую, которая препятствовала бы росту
искусственного разума. И вряд ли можно сомневаться, что такая невозможность носила бы не менее
фундаментальный характер, чем, скажем, законы термодинамики. Все это относится как к
органическим – истинно чапековским – роботам, так и к механическим. Никто не доказал еще, что
“электронный мозг” такой же сложности и компактности, как человеческий, принципиально
невозможен; успехи миниатюризации свидетельствуют скорее о другом.
Винер, как мы уже упоминали, считает возможным создание не только разумной машины, но и машины
“умнее своего создателя”. Не исключает он и “бунта машин”. Не только робот, но и обычная
современная вычислительная машина, использованная для “точных” стратегических расчетов, способна
вызвать катастрофу
. Винер не устает бичевать слепое машинопоклонство. Отдаться во власть
“Железного Майка” было бы самоубийством; люди не должны допускать, чтобы машины стали
находчивее, изобретательнее, чем они сами
. По существу, это еще одна часть винеровской теории о
начинающейся критической эпохе в истории человечества.
Действительно, научно-технический прогресс ставит перед человечеством серьезные проблемы.
Стремительное развитие науки и техники возлагает на нас колоссальную ответственность за разумное
использование полученного нами могущества. “Кто живет в стеклянном доме, тот не должен бросать
камней”, – гласит старинная [c.26] пословица. Человек стал настолько могущественным, что любое его
нерассчнтанное движение: с роботами, с атомной энергией, с химией – может иметь тяжелые
непредвиденные последствия. Это парадокс могущества.
