 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
продолжалось. «Ясно, что уныло-однообразная жизнь в Коломбье и мягко-осуждающая
позиция ее послушного мужа создавали вокруг нее такую пустоту, которую невозможно
было заполнить никакой деятельностью», — пишет ее биограф, Именно в этот момент она
познакомилась с Бенжаменом Констаном, который в течение восьми лет был предметом
ее страстных чувств. Но после того, как она порвала с ним, не желая оспаривать его у г-жи
де Сталь, ее сердце ожесточилось. Однажды она написала ему; «Жизнь в Коломбье была
для меня невыносима, и я всегда впадала в отчаяние, когда мне приходилось возвращаться
туда. Но наступил день, когда я больше не захотела уезжать оттуда и заставила себя
смириться с этой жизнью». В течение пятнадцати лет она не выезжала из города и не
выходила из своего сада. Так она следовала правилу стоиков; стараться победить не
судьбу, а свое сердце. Она была пленницей, и единственной доступной ей формой
свободы был выбор тюрьмы. «К присутствию господина де Шаррьера она относилась так
же, как к окружавшим ее Альпам», — пишет Скотт. Но она был ч слишком
проницательна, чтобы не понимать, что в этом смирении не было ничего, кроме
самообмана. Она стала такой замкнутой и суровой, в ней ощущалось такое отчаяние, что
на нее было страшно смотреть. Она привлекала в свой дом эмигрантов, которых было
много в Нефшателе, покровительствовала им, оберегала их и направляла. Она писала
элегантные, но дышащие разочарованием романы, которые живший в нищете немецкий
философ Хюбер переводил. Она стала советчицей в кружке молодых женщин, занималась
философией Локка со своей любимицей Генриеттой, Ей нравилось играть роль
благодетельницы по отношению к окрестным крестьянам. Она все больше и больше
избегала общества Нефшателя, все больше и больше замыкалась в гордом одиночестве.
Она «стремилась лишь к одному — погрузиться в свою однообразную жизнь и терпеть ее.
Даже в ее добрых поступках было что-то пугающее, потому что она совершала их с
леденящим душу хладнокровием... Окружающим казалось, что это не человек, а тень,
которая скользит по пустой комнате»1. Лишь в редких случаях, например когда она
принимала гостей, в ней пробуждались жизнен-
1 Ж. Скотт.
542
ные силы. Но «годы проходили бесплодно, госпожа и господин де Шаррьер старели
рядом, отделенные друг от друга целой вселенной, и многие гости с облегчением
вздыхали, выходя из их дома, поскольку им казалось, что они вырвались из могильной
тьмы. Часы отмеривали время, господин де Шаррьер занимался внизу своей математикой,
из сарая доносился размеренный стук цепов. Жизнь продолжалась, хотя бич непонимания
лишил ее малейшего смысла... Она была заполнена ничтожными событиями, отчаянными
попытками заполнить пустоты дня. Вот до чего дошла Зелида, ненавидевшая все
мелочное», Кто-нибудь, возможно, скажет, что жизнь г-на де Шаррьера была такой же
унылой, как и жизнь его жены. Но она его вполне удовлетворяла; по-видимому, она
хорошо соответствовала его посредственной натуре. Представим себе мужчину,
обладающего такими же исключительными качествами, как красавица из Зюилена.
Совершенно очевидно, что он не стал бы прозябать в бесполезном одиночестве в
Коломбье. Он отвоевывал бы себе место под солнцем, что-нибудь предпринял бы, вел
борьбу, действовал, жил. Сколько женщин, увязнув в семейной жизни, были, по словам
Стендаля, «потеряны для человечества»! Говорят, что брак принижает мужчину, и
нередко это действительно так, но он почти всегда губит женщину. Это признает даже
такой защитник брака, как Марсель Прево.
