 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Бенжамен Констан хотел умереть, потеряв Жюльетту Рекамье, но через год излечился,
Стендаль в течение долгих лет тосковал по Матильде, но эта тоска скорее украшала его
жизнь,
734
чем разрушала ее. Женщина, осознающая себя второстепенным и полностью зависимым
существом, переживает адские муки, Любая влюбленная узнает себя в маленькой
русалочке Андерсена, сумевшей ради любви сменить свой рыбий хвост на женские
ножки, хотя ходила при этом словно по иголкам и ножам.
но, что любимый мужчина безусловно необходим женщине, нельзя также сказать, что она
ему не нужна; но он не в силах наполнить смыслом жизнь той, которая боготворит его, он
не позволяет ей завладеть собой.
Для истинной любви «случайность» возлюбленного со всеми его недостатками,
ограниченностью, врожденной непредсказуемостью не может быть помехой. Она не
может быть и спасением, поскольку это просто взаимоотношения между двумя людьми.
Идолопоклонническая любовь придает возлюбленному абсолютную ценность, и это
первая ложь, которая бросается в глаза всем посторонним, «Он не заслуживает такой
любви», — шепчут вокруг влюбленной. Потомки, представляя себе бесцветный лик графа
Гибера, сострадательно улыбаются. Открывая недостатки, посредственность своего
божества, женщина переживает мучительное разочарование. В «Страннице», в «Первых
опытах» Колетт нередко намекает на эту горькую агонию любви. Подобное разочарование
бывает мучительнее, чем разочарование ребенка, когда рушится авторитет его отца: ведь
женщина сама выбрала того, кому отдала в дар все свое существо. Даже если избранник
достоин самой глубокой привязанности, он все равно остается земным человеком, и
женщина, преклоняющая колена перед высшим существом, обращает свою любовь не к
нему. Ее вводит в заблуждение собственная серьезность, из-за которой она придает
достоинствам своего возлюбленного абсолютное значение, то есть не хочет признать, что
их носителем является человеческое существо. Из-за этого заблуждения между ней и
предметом ее обожания развертывается пропасть. Она восхваляет его, повергается перед
ним ниц, но она не может стать ему настоящим другом, потому что не осознает, что в
мире его подстерегают опасности, что его планы и цели шатки, а сам он хрупок. Видя в
нем Бога, Истину, она неправильно судит о его свободе, которая отмечена
нерешительностью и страхом. Этот отказ мерить любовника человеческой меркой
объясняет многие парадоксы женского поведения. Женщина просит что-либо у
любовника, и он удовлетворяет ее просьбу, следовательно, он великодушен, богат,
великолепен, он царь и бог; если же он отказывает, он превращается в скупца, мелочного
и жестокого человека, он животное, демон. Так и подмывает спросить: если «да» удивляет
как нечто в высшей степени необычное, то почему так поражает «нет»? Если отказ
представляет собой проявление столь отвратительного эгоизма, то почему такое
восхищение вызывает согласие? Нет ли места для просто человеческих качеств между
сверхчеловеческими и бесчеловечными?
735
Дело в том, что поверженное божество — это не человек, а самозванец; у любовника есть
