 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
доверие по отношению к психотерапевту и психотерапии. Кроме того, то, что субъект не может
воспроизвести свои ранние воспоминания, часто имеет клиническое объяснение. «Эти люди не
развивают у себя индивидуальных базовых убеждений и поэтому наобум бредут по жизни, по существу
не представляя себе, что они такое и что такое жизнь. Они не обязательно должны быть тревожными
или помешанными, скорее они растеряны, бесцельны... Наверняка им предлагали обратиться за
терапевтической помощью, и они послушно обращались за ней, сами не зная почему...» (Manaster,
Corsini, p. 188). Впрочем, возможен вариант, когда «люди, которые говорят, что у них "нет ранних
воспоминаний", позволяют нам прийти к заключению, что их детство не было приятным. Мы должны
задавать им наводящие вопросы, чтобы обнаружить то, что нам нужно. В конце концов, они всегда что-
то вспоминают» (цит. по: Сидоренко, с. 74).
Иногда в таких случаях психотерапевты-адлерианцы предлагают человеку «придумать
воспоминание». Многим людям это помогает спонтанно вспомнить что-нибудь, некоторые же
оказываются в состоянии придумать лишь общие контуры «воображаемого» воспоминания, нечто
фрагментарное, смутно выражающее какую-либо надежду или желание. [Однако в специальном
эксперименте, где одни и те же испытуемые (72 слушателя университетских курсов) рассказывали по 3
реальных и 3 «воображаемых» воспоминания, было показано, что «надуманные» воспоминания
отражают более высокие значения социального интереса по ERRS шкале оценки ранних воспоминаний.]
Впрочем, практика показывает, что пациенты редко оказываются не в состоянии вспомнить что-либо из
своего раннего детства. В крайнем случае им можно помочь, стимулируя их память. Например, Р.
Пауэрс и Дж. Гриффит советуют предложить начать воспоминания с 6 или 7 лет и постепенно
возвращаться к моменту рождения, вспоминая места, где пациент жил, играл или делал что-то еще, и
людей, с которыми он тогда был. Можно предложить вспомнить какие-то особенные события, от
которых потом можно будет оттолкнуться (рождение брата или сестры, семейные праздники, первый
школьный день и т. п.). Дж. Манестер и Р. Корзини даже рекомендуют в таком случае сначала
рассказать пациенту свое собственное раннее воспоминание.
Ранние воспоминания могут отражать актуальное состояние пациента, обусловленное какими-
либо серьезными внешними факторами. В этом случае они имеют скорее ситуативное, а не
фундаментально обусловленное значение. Адлер отмечал: «Использование воспоминаний для
стабилизации настроения легко видеть в обычном поведении. Если человек переживает поражение и
утрачивает уверенность в своих силах, то он вспоминает прежние случаи поражений. Если он в
меланхолии, все его воспоминания меланхоличны. Когда он воодушевлен и исполнен смелости, он
выбирает совершенно другие воспоминания: случаи, которые он вспоминает, приятны и подтверждают
его оптимизм. Аналогичным образом, если он чувствует, что столкнулся с некоей проблемой, он будет
призывать воспоминания, которые помогают развить в себе состояние, нужное для встречи с нею.
Таким образом, воспоминания в значительной степени служат той же цели, что и сны» (цит. по:
Сидоренко, с. 76). Манестер и Корзини предлагают для исключения случайных ситуативных влияний
анализировать не одно, а 3, 6 или даже 10 ранних воспоминаний.
Методика ранних воспоминаний, являющаяся одной из проективных методик, обладает их
обычным недостатком — известной субъективностью интерпретаций. Свою роль здесь играет и то
обстоятельство, что Адлер не оставил подробно разработанной системы интерпретации ранних
воспоминаний. В своих произведениях он лишь на примерах показывал, как могут быть истолкованы те
или иные их элементы, при этом напоминая, что в психологии «все может быть совсем по-другому».
С другой стороны, существуют многочисленные попытки количественно оценивать
воспоминания по различным характеристикам, значимым для индивидуальной психологии, например
рождение брата или сестры; болезнь; смерть кого-либо из близких людей; активность, стремление к
цели; принятие или отвержение окружающими и т. п. Опыт применения этих систем в группах
показывает, что пока эксперты оценивают ранние воспоминания по схеме, основанной на
высказываниях самого Адлера, между ними царит полное согласие, но как только они переходят к
оценке активности, взаимности, исхода, «яркости» и т. п., начинаются разногласия. Однако, так или
иначе, некоторые из элементов этих систем помогают подготовить почву для «инсайта». В работах
Адлера нет точных указаний на процедуру получения ранних воспоминаний. В связи с этим все
разработки этой процедуры принадлежат его последователям и ученикам. Заметим при этом, что не
существует универсального метода получения и оценивания ранних воспоминаний, с которым бы были
согласны все исследователи. По мнению одних авторов, процесс получения ранних воспоминаний
«важнее самой методики» (Warren, р. 24-35), по мнению других, преимущество методики в том и
состоит, что она не требует от психотерапевта никаких специальных навыков.
