 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Введение
Цель гештальт-терапии заключается в том, чтобы помочь человеку обрести самого себя, стать
аутентичным. При этом понятие аутентичности является скорее не строгим научным концептом, а
некоей метафорой, что приводит к трудностям его точного определения. Впрочем, таких «понятий» в
теориях личности и психотерапии множество. Понять их только умом невозможно, так как они
являются плодом психопрактики, связанной с особыми переживаниями. Поэтому следует не
рассуждать, что есть аутентичность, а пребывать в процессе движения к ней. Вместе с тем существуют
некоторые ключевые состояния, определяющие аутентичность, — подлинность, уникальность,
способность быть самим собой и жить полной жизнью, стремление к своему неповторимому стилю
жизни, который не копирует какие-либо авторитетные фигуры и не подражает им, и т. п. Метафора
«аутентичности» перекликается с метафорой «чистого Я», существующего в психосинтезе и
обозначающего самосознание собственной личности, независимой от всего внешнего. Эти определения
можно бесконечно множить, и это свидетельствует о том, что «аутентичность» не является научным
понятием, отвечающим канонам позитивистского знания, а представляет собой высшую
экзистенциальную ценность, мировоззренческую категорию, стилевую характеристику жизни,
характеристику особой субъективности. Поэтому передать «дух» гештальт-терапии так же трудно, как и
определить, какого цвета ветер. Это особая задача, с которой справился Ф. Перлз. Когда он обучался у
мастера дзэн-буддизма, тот попросил его разрешить коан (парадоксальную задачу, ответа на которую не
существует в объективном знании): «Какого цвета ветер?». Перлз дунул мастеру в лицо, решив
парадоксальную задачу. Как утверждает Фриц, учитель остался доволен.
Стремление к индивидуальности, целостности, к собственной неповторимости, уникальности
личности составляет главную особенность гештальт-терапии, отличающую ее от других
психотерапевтических направлений. Так, например, в психодраме и индивидуальной психологии А.
Адлера акцент делается на развитии социальных связей личности, социального интереса, в клиент-
центрированной психотерапии К. Роджерса — на полноте жизненных проявлений, на стремлении жить
«полной грудью» в атмосфере любви, принятия и теплых, понимающих, чистых, незамутненных
никакими играми и манипуляциями отношений. Поэтому, вопреки распространенному представлению,
«аутентичность» Перлза не является версией «полноты функционирования» Роджерса. Роджерс
растворил Бога в межличностных отношениях, а Перлз просто отказался от него, не признавая никаких
авторитетов. Наверное, поэтому, если вслушаться в слова так называемой «молитвы гештальт-
терапевтов», кроме уверенности в себе и ответственности за себя можно услышать одиночество и
обреченность. Вот эта «молитва»: «Я это Я, а ты это ты. Я делаю свое, а ты делаешь свое. Я живу в этом
мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям, а ты живешь в этом мире не для того, чтобы
соответствовать моим. Я есть Я, а Ты есть Ты. И если нам случится найти друг друга — это прекрасно.
Если нет, этому нельзя помочь».
Это девиз сильного человека, отказавшегося от Бога и, пожалуй, даже ставшего на его место.
Фриц Перлз сказал «нет» духовной, моральной, финансовой помощи из любых источников, отказался
от религии, философии и идеологии, стал свободным, ответственным за свою жизнь и... одиноким.
Никто не обязан помогать, человек берет свою судьбу в собственные руки. В этом и состоит идея
ответственности, основополагающая в творчестве Перлза. Свое увлечение дзэн-буддизмом Перлз
объяснял так: «Дзэн привлекает меня как возможность религии без бога» (Перлз, 1995, с. 95).
Перлз характеризует психотерапевтический процесс как превращение «бумажных», «неживых»
людей в реальных. Такой «бумажный», «ненастоящий» человек является продуктом
западноевропейской цивилизации: он излишне озабочен поддержанием социального статуса, занят
фантазиями о будущем и воспоминаниями о прошлом и не живет в настоящем, он чрезмерно
рационален. Ему трудно «найти себя», свою самость, так как он «утонул» в гордыне и тщеславии,
страхе, стыде и чувстве вины. Выход из такого положения вещей Перлз видел в том, чтобы довериться
собственным чувствам, «прорваться» через блокаду ограничений и запретов, налагаемых на личность
обществом, и обрести аутентичность.
Гештальт-терапия дает клиенту возможность уйти от социально-нормированных и социально-
контролируемых чувств к подлинным, отказаться от стереотипов и клише, открыться новому опыту.
Основная задача гештальт-терапевта состоит в том, чтобы «выбить» клиента из привычной жизненной
позиции, которая позволяет ему спрятаться от реальности, помочь ему увидеть все многообразие
жизненных выборов и стать свободным и ответственным за свою жизнь. В гештальт-терапии нет слова
