 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
неизменно ухудшается. Кто-то начинает это рассматривать как вызов, как попытку доказать врачу свое
превосходство. Но затем можно прийти к более глубокому и справедливому мнению. Можно убедиться,
что такие люди не только не могут выносить похвалы или положительной оценки, но и что они
обратным образом реагируют на прогресс лечения. Каждое частичное решение, которое должно
принести результат, и действительно приносит результат у других людей как облегчение или временное
прекращение симптоматики, вызывает у них на какое-то время обострение болезни: им становится хуже
во время лечения, а не лучше» (цит. по: Сандлер, Дэр, Холдер). Чуть позже он добавил: «Если
последовать аналитическому способу мышления, вы увидите в таком поведении проявление
бессознательного чувства вины, для которого болеть, со всеми сопровождающими болезнь страданиями
и осложнениями, — это именно то, что нужно» (здесь и далее цит. по: Томэ, Кэхеле).
В своем сообщении о случае «человека-волка» Фрейд так объясняет необычное поведение своего
пациента: «Каждый раз, когда что-то совершенно прояснялось, он пытался противоречить этому
результату усилением на какое-то время того симптома, который был прояснен. Как известно,
существует правило, по которому дети таким же образом относятся к запретам. Когда их за что-либо
упрекают (например за то, что они создали невыносимый шум), они повторяют это еще раз после
запрета, прежде чем остановиться. Так они достигают того состояния, при котором они
останавливаются, как предполагается, по собственной инициативе, а не повинуясь запрету».
Позже было выдвинуто еще несколько гипотез относительно бессознательной мотивации
негативной терапевтической реакции. Так, У. Грунерт считает, что ее следует рассматривать как
повторение процесса сепарации-иидивидуации. Представитель школы объектных отношений А. Паркин
дает объяснение через ситуацию «мазохистической зачарованности». Согласно его представлениям, в
детстве пациентам приходилось подчиняться родителям, которые, как они чувствовали, не любили, а
презирали их. Чтобы защититься от последствий такого мироощущения, ребенок идеализировал их и их
жесткие требования. Он пытался удовлетворить эти требования, обвиняя и обесценивая себя, чтобы
сохранить в себе иллюзию, что он любим своими родителями. Когда эта форма отношений
возобновляется в переносе, пациент должен ответить на интерпретации терапевта негативной
терапевтической реакцией, так как он меняется с ним ролями. Он занимает положение матери, которая
высмеивала его мнения, и помещает терапевта в положение ребенка, с которым постоянно обходились
несправедливо, но который отчаянно добивается любви.
Сопротивление, связанное со вторичной выгодой от проблемы, основано на ассимиляции
симптомов в Я. Некоторые пациенты настолько привыкают к своему «привилегированному»
положению в качестве больных, что очень сильно сопротивляются всему, что может его нарушить. При
этом имеются в виду не только материальные или социальные блага, но и физическая и
психологическая поддержка со стороны окружающих, получаемая во время заболевания.
Фрейд пишет: «При неврозе навязчивых состояний и при паранойе формы, которые принимают
симптомы, становятся очень ценными для Я, потому что они дают ему не какие-то преимущества, а
нарциссическое удовлетворение, без которого Я осталось бы в ином случае. Системы, создаваемые
невротиком с навязчивыми состояниями, льстят его самолюбию, давая ему возможность ощущать, что
он лучше, чем другие люди, потому что он особенно чист и совестлив. Бредовые конструкции
параноика предлагают его обостренным силам восприятия и воображения поле деятельности, которое
он не смог бы легко найти где-нибудь еще. Результатом всего этого является известная нам "выгода от
болезни", которая сопутствует неврозу. Эта выгода приходит на помощь Я в его попытках включить в
себя симптом и способствует закреплению симптома. Когда аналитик пытается помочь Я в его борьбе с
симптомом, он обнаруживает, что эти примиряющие связи между Я и симптомом действуют на стороне
сопротивления и что ослабить их нелегко».
Помимо вышеописанных видов сопротивления противодействию терапии также могут
способствовать удовольствия, связанные с отреагированием чувств, что проявляется в разного рода
действиях (например, вредных привычках), через которые пациент стремится удовлетворить
конфликтующие импульсы, отвергая всякую возможность их сдерживания и интерпретации. Например,
во время прилива враждебного или эротического трансфера по отношению к терапевту такие пациенты
могут найти партнеров за пределами психотерапевтического кабинета, на которых они перенесут и
реализуют свои чувства, вместо того чтобы обсуждать их, интерпретировать и овладевать ими во время
сессии. Сопротивление может выражаться в разочаровании и сомнениях по поводу профессионализма
терапевта. Таким образом Суперэго наказывает пациента за успехи в терапии.
Необходимо различать сопротивление и нормальные защитные реакции пациента, вызванные
неадекватными действиями терапевта. Например, терапевт может поощрять самоуничижительные
