 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
среди военных строителей, где меньше предъявляется требований к состоянию здоровья при призыве,
— 62,2 %. Указанные причины, которые многократно отмечались в различных публикациях, во время
локальных войн дополняются важнейшими для современного воюющего офицера и солдата личными и
вместе с тем социально-общественными «рассуждениями» о целях и методах ведения войны и ее
последствиях. Современный человек, в том числе и военнослужащий, в значительно меньшей степени
«слепой исполнитель» по сравнению с его предками, жившими несколько столетий назад. Он —
активный участник принятия решения о своей судьбе и конкретных действиях. Вследствие этого
психогенные «сшибки» у военнослужащих Российской Армии, находящейся в переходном периоде
демократического реформирования, порождают большое число психогенных расстройств. По данным
ведущих отечественных военных психиатров, специально изучавших частоту и структуру санитарных
потерь при вооруженных конфликтах и локальных войнах, в последнее время существенно изменились
потери психиатрического профиля в сторону увеличения числа расстройств пограничного уровня
(Нечипоренко В.В. и др., 1995).
По данным военных медиков, в структуре психической патологии среди военнослужащих
срочной службы, принимавших участие в боевых действиях во время локальных войн (Афганистан,
Чечня и др.), психогенные расстройства достигают 70 %, у офицеров и прапорщиков они несколько
меньше. Реактивные психозы, занимающие значительное место в структуре психических расстройств во
время маневренных войн, при локальных войнах наблюдаются крайне редко у рядового состава (2—3 %
от всех психогенных заболеваний) и несколько чаще (до 9 %) среди офицеров.
Многообразные специфические и неспецифические факторы, вызывающие «боевую
психическую травму», провоцируют главным образом расстройства доболезненного уровня
(ситуационные психологические реакции, аддиктивное поведение) и непсихотические патологические
расстройства (острые аффективные, невротические и патохарактерологические реакции).
Важно отметить, что накопленный в последние десятилетия отечественными и зарубежными
специалистами опыт свидетельствует о том, что медико-психологическая коррекция непсихотических
расстройств в передовом регионе ведения боевых действий может в течение 1—3 сут приводить к их
купированию у подавляющего числа военнослужащих.
В настоящее время военными медиками все чаще используются такие нетрадиционные, но
отражающие клиническую реальность, терминологические обозначения, как «боевое утомление»,
психологические стрессовые реакции, а также «вьетнамский», «афганский», «чеченский» синдромы и
др. У 15—20 % военнослужащих, принимавших участие в войне в Афганистане, в военных действиях в
Карабахе, Абхазии, Таджикистане, Чечне, по данным военных психиатров (Нечипоренко В.В., 1995),
имеются «хронические посттравматические состояния», вызванные стрессом. До 12 % бывших
участников боевых действий хотели бы посвятить свою жизнь военной службе по контракту в любой
воюющей армии. У этих людей выработались свои извращенные взгляды на запрет убийства, грабеж,
насилие. Они пополняют не только ряды воинов в разных странах мира, но и криминальные структуры.
С точки зрения этиологии, психогенеза и клинико-психопатологической оценки многие из упомянутых
нарушений, вероятно, могут быть отнесены к группам социально-стрессовых и посттравматических
стрессовых расстройств. Указанные выше обобщения подтверждаются многими публикациями
последнего времени как в общей печати, так и в специальной литературе. В число основных задач
медицинского обеспечения армии и флота в настоящее время включают охрану психического здоровья
военнослужащих. Это объясняется тем, что применяемые меры «по предупреждению в войсках
неуставных взаимоотношений, чрезвычайных происшествий, самоубийств, злоупотребления алкоголем
и наркотиками не приносят пока ощутимых результатов...». /56- С.5/ В наибольшей мере это относится
к участникам локальных войн, и прежде всего в Афганистане и Чечне. Специалисты эти войны
называют «эпидемией аморальности» (Решетников М.М., 1995), ведущей к девальвации идеи
освободительной миссии армии, к криминализации и психопатизации многих военнослужащих.
Анализ поведения солдат и офицеров, в том числе в Афганистане и Чечне, позволяет обратить
внимание на то, что «наряду с реальным героизмом, взаимовыручкой, боевым братством и другой
относительно позитивной атрибутикой войны грабежи и убийства (как исход «разборок» среди своих),
средневековые пытки и жестокость к пленным, извращенное сексуальное насилие в отношении
населения (особенно на чужой территории), вооруженный разбой и мародерство составляют
неотъемлемую часть любой войны и относятся не к единичным, а к типичным явлениям для любой из
воюющих армий, как только она ступает на чужую землю противника. Неизбежность возмездия за
содеянное осознается обычно не сразу, но по прошествии определенного времени в отличие от
публично провозглашаемых героических воспоминаний постоянное чувство тревоги и вины за
