 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
есть химическому распадению. После этого острого разряда, который Гросс называет первичной
функцией, начинается вторичная функция, то есть реституция, или восстановление при помощи
питания. В зависимости от интенсивности предшествовавшей затраты энергии эта функция потребует
более или менее продолжительного времени. В течение этого времени клетка находится в измененном
против прежнего состоянии, то есть в состоянии некоторого раздражения, которое не может не
повлиять на последующий психический процесс. Именно очень яркие, насыщенные аффектом
процессы могли бы указывать на особенно большую затрату энергии, а поэтому на особенно
длительный период реституции или течения вторичной функции. Воздействие вторичной функции на
психический процесс Гросс представляет себе как поддающееся наблюдению специфическое влияние ее
на последующий ассоциативный процесс, и притом так, что выбор ассоциаций до некоторой степени
ограничивается «темой», данной в первичной функции, то есть так называемым «главным
представлением». Действительно, несколько позднее, как мне в моих собственных экспериментальных
работах, так и нескольким ученикам моим в соответствующих исследованиях пришлось установить
явления персеверации /38-
С.374-551/, обнаруживающиеся после очень ярких представлений явления,
которые могут быть доказаны цифровыми данными. Мой ученик Эбершвейлер, исследуя процесс речи,
установил то же самое явление в ассонансах и агглютинациях. /73-
LXV. S.240-271/ Кроме того,
патологический опыт показывает нам, как часто встречаются персеверации при тяжких повреждениях
мозга, как-то: при апоплексиях, атрофических и иных состояниях повреждения. Вероятно, их следует
приписать именно этой затрудненной реституции. Поэтому гипотеза Гросса является весьма
правдоподобной.
И вполне естественно поставить вопрос: не существуют ли такие индивиды или даже типы, у
которых период реституции, то есть вторичная функция, оказывается продолжительнее, чем у других, и
нельзя ли из этого вывести целый ряд своеобразных психологии? В каждую данную единицу времени
краткая вторичная функция влияет гораздо менее на течение последовательных ассоциаций, нежели
продолжительная. Поэтому в первом случае первичная функция может осуществляться гораздо чаще.
Психологическая картина этого случая являет поэтому, в виде особенности, быструю и все
возобновляющуюся готовность к действию и реакции, то есть своего рода отклоняемость, склонность к
поверхности сочетаний, недостаток глубоких и прочных связей и, поскольку от этих связей ожидается
известная значительность, — некоторую бессвязность. Но, в противовес этому, в ту же единицу
времени обнаруживается натиск множества новых тем, впрочем нисколько не углубляющихся, так что
на поверхность всплывают и чужеродные, и разноценные элементы, вследствие чего возникает
впечатление «нивелирования представлений» (Wernicke). Такое быстрое следование одной первичной
функции за другою исключает eo ipso
переживание аффективной ценности представлений, и поэтому
аффективность только и может быть поверхностной. Но в то же время это же создает возможность
быстрого приспособления и смены установок. Собственно процесс мышления или, лучше сказать,
абстракция страдает, конечно, от краткости вторичной функции, ибо процесс абстракции требует того,
чтобы совокупность исходных представлений и их последующих воздействий имела большую
длительность и устойчивость, то есть он требует более продолжительной вторичной функции. Без нее
не может состояться никакое углубление и никакая абстракция отдельного представления или группы
представлений.
Более быстрое восстановление первичной функции обусловливает повышенную способность
реагировать, правда не в смысле интенсивности, а в смысле экстенсивности, и вследствие этого —
мгновенное восприятие непосредственной данности, но лишь в ее поверхностном, а не глубоком
значении. Эта черта производит впечатление отсутствия критики или, в зависимости от обстоятельств,
— отсутствия предрассудков, впечатление предупредительности и понимания, а в иных случаях —
впечатление бестолковой бесцеремонности, бестактности и даже насильственности. Слишком легкое
проскальзывание мимо того, что имеет более глубокое значение, производит впечатление известной
слепоты по отношению ко всему, что не лежит на самой поверхности. Быстрая способность реагировать
проявляется, между прочим, в виде так называемого присутствия духа и отваги, доходящей до безумной
удали, основанной на отсутствии критики, на неспособности реализовать опасность. Быстрота действия
вводит в заблуждение и кажется решимостью, являясь на самом деле скорее слепым импульсом.
Вторжение в чужую область кажется само собою разумеющимся и облегчается незнанием того, какую
