 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
рационалистичны и преднамеренны в дурном смысле слова. Однако такое суждение было бы
применимо только к их бессознательному, а отнюдь не к их сознательной психологии, которая всецело
установлена на восприятие и благодаря своему иррациональному существу совершенно недоступна для
разумного суждения. Рационально установленному человеку может в конце концов показаться, что такое
накопление случайностей вообще не заслуживает названия «психологии». За такое обесценивающее
суждение иррациональный платит той же монетой: он смотрит на рационалиста как на что-то
полуживое, единственная жизненная цель которого состоит в том, чтобы налагать цепи разума на все
живое и душить его за горло суждениями. Это, конечно, резкие крайности, но они встречаются.
Суждение рационалиста легко могло бы изобразить иррационального как рационалиста второго
сорта, именно если его понимать на основании того, что с ним происходит. Дело в том, что с ним
происходит не случайное, — в этом он мастер; разумное суждение и разумное намерение — вот на что
он наталкивается. Для рационального это факт почти непостижимый, немыслимость которого может
сравниться лишь с удивлением иррационального человека, нашедшего кого-нибудь, кто ставит идеи
разума выше живого и действительного происшествия. Нечто подобное кажется ему почти
невероятным. Обычно бывает уже совершенно безнадежным, если попытаться поднести ему нечто
принципиальное в этом направлении, ибо рациональное объяснение настолько же незнакомо ему и
даже противно, насколько немыслимо показалось бы рационалисту заключить контракт без обмена
мнениями и обязательства.
Этот пункт приводит меня к проблеме психических отношений между представителями разных
типов. Психическое отношение обозначается в современной психиатрии термином «раппорт»,
заимствованным у французской гипнотической школы. Раппорт состоит прежде всего в чувстве
существующего согласия, несмотря на признанное различие. Даже признание существующих различий,
если только оно обоюдное, есть уже раппорт, чувство согласия. Если мы при случае осознаем это
чувство в более высокой мере, то мы откроем, что это не просто чувство, не поддающееся в своих
свойствах дальнейшему анализу, но также и постижение, или содержание, познания, передающее
пункты соглашения в мыслительной форме. Это рациональное изображение применимо исключительно
к рационалисту, а отнюдь не к иррациональному человеку, ибо его раппорт основан вовсе не на
суждении, а на параллельности свершающегося и живых происшествий вообще. Его чувство согласия
есть совместное восприятие какого-нибудь ощущения или интуиции. Рациональный сказал бы, что
раппорт с иррациональным основан на чистой случайности; если случайно объективные ситуации
согласуются между собой, тогда и осуществляется нечто вроде человеческого отношения, но никто не
знает, каково будет значение и какова длительность этого отношения. Для рационалиста часто бывает
прямо мучительна мысль, что отношение длится как раз лишь до тех пор, пока внешние обстоятельства
случайно допускают такую совместность. Это представляется ему не особенно человечным, тогда как
иррациональный именно в этом случае усматривает особенно красивую человечность. Результатом
этого является то, что они смотрят друг на друга как на людей, лишенных отношений, как на людей, на
которых нельзя положиться и с которыми совсем невозможно по-настоящему ужиться. Однако к такому
результату можно прийти лишь тогда, если сознательно попытаться отдать себе отчет в своих
отношениях к ближнему. Но такая психологическая добросовестность не очень обыкновенна, поэтому
часто оказывается, что, несмотря на абсолютное различие в точках зрения, все-таки устанавливается
нечто вроде раппорта, и притом таким образом: первый, с молчаливой проекцией, предполагает, что
второй в существенных пунктах имеет такое же мнение; а второй предчувствует или ощущает
объективную общность, о которой, однако, первый сознательно и представления не имеет и наличность
которой он тотчас же начал бы отрицать, совершенно так же как второму никогда и в голову не могло
бы прийти, что его отношение покоится на общности мнений. Такой раппорт является наиболее частым;
он основан на проекции, которая впоследствии становится источником недоразумений.
Психическое отношение в экстравертной установке регулируется всегда по объективным
факторам, по внешним условиям. То, что человек есть внутри, никогда не имеет решающего значения.
Для нашей современной культуры экстравертная установка по отношению к проблеме человеческих
отношений является принципиально руководящей; встречается, конечно, и интровертный принцип, но
его значение является исключением и апеллирует к терпимости современного поколения.
