 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
В пользу онтологического доказательства вряд ли найдется какой-либо логический аргумент,
способный удовлетворить наш современный интеллект. И это потому, что онтологический аргумент сам
в себе ничего общего с логикой не имеет. В той форме, в какой Ансельм передал его истории,
онтологическое доказательство есть не что иное, как психологический факт,
лишь впоследствии
интеллектуализированный или рационализированный, что, конечно, не обошлось без petitio principii и
прочих софизмов. Но в том-то и видна несокрушимая значимость этого аргумента, что он продолжает
существовать и что consensus gentium его доказывает как факт, всюду и общераспространенный.
Считаться надо с фактом, а не с софистическими его обоснованиями; единственная ошибка
онтологического аргумента заключается в том, что он стремится логически аргументировать, тогда как
на самом деле он гораздо больше простого логического доказательства; дело в том, что перед нами
психологический факт, проявление и действенность которого так поражают своей очевидностью, что
этот факт ни в какой аргументации и не нуждается вовсе. Consensus gentium доказывает, что Ансельм был
прав, утверждая, что Бог есть, потому что он мыслится. Это общеизвестная истина, даже не что иное,
как посылка, основанная на тождестве. Ввиду этого логическое обоснование совершенно излишне, да,
кроме того, и неправильно, в том смысле, что, отстаивая свое положение, Ансельм стремился навязать
идее Бога вещную реальность. Он говорит: «Existit ergo procul dubio aliquid, quo majus cogitari non volet, et in
intellectu et in re». Из этого с несомненностью вытекает, что существует нечто, превыше чего нельзя себе
представить ничего, и существует не только в уме —
in intellectu, но и в действительности —
in re
(вещность, «реальность»). Но «res» было для схоластики понятием, стоящим на одной высоте с мыслью.
Так, Дионисий Ареопагит, сочинения которого имели значительное влияние на ранний период
средневековой философии, ставит рядом entia, rationalia, intellectualia sensibilia, simpliciter existentia
(рациональные, интеллектуальные, доступные восприятию, вообще существующие вещи). Святой Фома
Аквинат называет res не только то, что есть в душе — quod est in anima, но и то, что есть вне души — quod
est extra animam. Такое уравнение очень показательно: оно указывает на то, что воззрениям того времени
все еще была присуща примитивная вещность («реальность») мысли. Принимая во внимание такое
состояние духа, мы без труда поймем и психологию онтологического доказательства. Гипостазирование
идеи вовсе не было существенным шагом вперед — оно являлось лишь непосредственным отголоском
примитивного чувственного восприятия мысли. Аргумент Гауннлона, выставленный против такого
воззрения, психологически недостаточно обоснован: идея блаженного острова встречается очень часто,
как то доказывает consensus gentium, хотя, несомненно, и не обладает столь действенной силой, как идея
Бога, которой поэтому и принадлежит более высокая «реальная ценность».
Все последующие мыслители, вновь прибегавшие к онтологическому аргументу, вновь впадали в
ошибку Ансельма, по крайней мере в принципе. Аргументацию Канта можно считать исчерпывающей,
поэтому мы вкратце коснемся ее. Кант говорит:
«Это понятие абсолютно необходимого существа есть чистое понятие разума, то есть чистая идея,
объективная реальность которой вовсе еще не доказана тем, что разум нуждается в ней».
«Но безусловная необходимость суждений не есть абсолютная необходимость вещей. В самом
деле, абсолютная необходимость суждения есть лишь условная необходимость вещи или предиката в
суждении». /31/
Непосредственно перед этим Кант приводит как доказательство необходимости суждений тот
факт, что треугольник имеет три угла. Ссылаясь на это положение, он продолжает: «Приведенное выше
положение не утверждает, что три угла безусловно необходимы, а устанавливает, что при условии
наличности (данности) треугольника существуют так же необходимым образом три угла (в нем). Правда,
эта логическая необходимость с большой силой вызывает иллюзию, выражающуюся в том, что,
составив себе априорное понятие о вещи, заключающее, по нашему мнению, признак существования в
своем содержании, мы воображаем, будто с уверенностью можем вывести отсюда следующее
умозаключение: так как объекту этого понятия существование принадлежит необходимо, то есть под
условием, что я полагаю эту вещь как данную (существующую), то ее существование полагается
необходимо (согласно правилу тождества), и потому само это существо должно быть безусловно
необходимым, так как его существование мыслится вместе с произвольно принятым нами понятием и
под условием, что я полагаю предмет его».
Власть иллюзии, на которую намекает Кант, есть не что иное, как первобытная магическая
