пространственного фактора в мышлении конструкторов или инженеров различных профилей
(Психологические особенности обучающихся в техническом вузе, 1973; Пономарева, 1974).
Обобщения, сделанные в области психологии технического интеллекта, находятся на границе
между психологией творчества и психологией труда, а также инженерной психологией как ее
частной областью. В этих же двух областях в последнее время накоплен большой
эмпирический материал, удачно обобщенный Д. А. Ошаниным (1973) в понятии "оперативный
образ" (см. также Психологические вопросы регуляции деятельности, 1973).
Фактический материал, на котором это обобщение базируется, как и основной смысл самого
обобщения, ясно показывает, что по своей природе оперативный образ разных уровней
абстрагированности, начиная с элементарно-сенсорного и кончая высшими формами
понятийной мысли, с необходимостью включает в свой психологический состав
пространственно-временную схему, без которой эти разноуровневые психические процессы
вообще не могли бы реализовать свою оперативную функцию регуляторов пространственно-
упорядоченного предметного действия.
Модальность мышления
Модальность представляет вторую важнейшую эмпирическую характеристику, в связи с
которой, как и по поводу пространственно-временной структуры, у сечения "образмысль"
возникают серьезные противоречия и создается очень большая эмпирическая
неопределенность, коренящаяся в отправных позициях теоретического поиска. Через
экспериментальную психологию ощущений, восприятий и представлений, т.е. через всю
психологию образа, насквозь проходит категория качественной, модальной специфичности во
всем многообразии ее конкретных характеристик. При переходе в сферу экспериментальной,
как и теоретической, психологии мышления происходит резкий скачок. В массиве фактов и
феноменов традиционной лабораторной экспериментальной психологии мышления свойство
модальности отсутствует полностью. Этот скачок определяется, вероятно, теми же
теоретикометодологическими предпосылками, что и аналогичная ситуация, относящаяся к
характеристикам пространственно-временной структуры. И уже исходя из этого есть, по-
видимому, основания думать, что аналогия эмпирических ситуаций в области модальности и
пространственно-временной структуры мысли имеет ряд не только негативных, но и
позитивных проявлений. Это означает, что в обоих случаях имеет место не исчезновение этих
характеристик при переходе от образа к мысли, а лишь иллюзия их исчезновения, иллюзия
безмодальности, как и беспространственности мысли. Или иначе: модальность, как и
пространственно-временная структура, фактически не исчезает, по-видимому, из
феноменологической картины по сию сторону образномыслительного рубежа, а подвергается
аналогичной перестройке, глубже скрывающей это свойство под феноменологической
поверхностью и тем самым способствующей возникновению такой иллюзии.
Поскольку основной смысл описанных выше модификаций, происходящих с пространственно-
временной психической структурой при переходе от образа к мысли, состоит в снятии макро и
микролимитов, выраженных по преимуществу в ликвидации пороговых ограничений,
предполагаемая аналогия заставляет поставить вопрос: возможно ли, что иллюзия
безмодальности мысли является не результатом устранения модальности, а, наоборот,
эффектом, сопровождающим раздвижение границ ее диапазонов? В самом деле, хотя
модальность и не входит в число традиционно описываемых и анализируемых характеристик
мысли, тот факт, что в области мысли снимаются пороговые ограничения, едва ли может
вызвать серьезные сомнения. Скорее он представляется даже тривиальным.
Хорошо известно, что каждая сенсорно-перцептивная модальность "вырезает" определенный
диапазон из объективного физического континуума соответствующих раздражений
(оптических, акустических, термических, механических, химических и др.). В ряде случаев эти
диапазоны, отвечающие разным модальностям, относятся к разным участкам одного и того же
физического спектраконтинуума. Так, например, вибрационная и слуховая модальность
относятся к разным участкам одного и того же спектра механических колебаний, а
|