 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
участия только именно зрительной и слуховой модальности), а на отсутствие границ
конкретных модальных диапазонов и на возможности проникновения средствами разных
модальностей в одни и те же характеристики объекта и, наоборот, средствами одной
модальности в разные характеристики объекта. В упомянутых выше случаях оптические и
акустические характеристики объекта переводятся мыслью на язык тактильно-
кинестетической, или осязательной, модальности, которая здесь, конечно, не исчезает, а
расширяет обычные границы своего диапазона, охватывает сферу других модальностей и
остается необходимым компонентом мыслительного процесса.
Таким образом, эти простые, демонстративные и вполне достоверные жизненные факты –
вопреки традиционным установкам – содержат прямое свидетельство не безмодальности, а
полимодальности и интермодальности мысли.
По-видимому, есть достаточные основания заключить, что модальность, как и
пространственно-временная структура, является общей характеристикой по крайней мере всех
познавательных психических процессов, которая так или иначе проявляет себя по обе стороны
сечения, разделяющего образное и мыслительное познание. Поскольку образы являются
генетически исходным и более общим компонентом познавательных процессов, модальные
свойства образов представляют родовые составляющие модальных характеристик, т.е. те их
слагаемые, которые сохраняются и при переходе от образа к мысли как другому, высшему
виду общего рода – "познавательные психические процессы".
Интенсивность мышления
Эмпирическая ситуация, относящаяся к исследованию тех преобразований, которым
подвергается интенсивность первичных и вторичных образов при переходе через границу,
разделяющую образы и мысль, является в некоторых отношениях еще более парадоксальной,
чем в области пространственно-временной структуры и модальности. Дело в том, что
интенсивность как количественная, энергетическая характеристика, будучи универсальным
свойством всех явлений природы, тем самым является более общим параметром психических
процессов, чем конкретно качественная характеристика "модальность" и даже чем отдельные
характеристики пространственновременной структуры, например, воспроизведение кривизны,
параллельности, углов, формы и т.д., которые в этих своих частных модификациях также
носят конкретно-качественный характер.
Исходя из этих общих эмпирико-теоретических оснований следовало бы ожидать, что
интенсивность составляет и универсальную характеристику всех психических, в том числе
познавательных, а следовательно, и мыслительных процессов. Между тем, в
экспериментальной психологии интенсивность является традиционным объектом
исследования в области психофизики, за рамками которой в психологии познавательных
процессов она почти не рассматривается. Поэтому она трактуется как монопольная
особенность сенсорно-перцептивных (и даже по преимуществу именно сенсорных) процессов.
Понятия "мысль" и "интенсивность" традиционно осознаются большей частью как еще более
взаимоисключающие и взаимночужеродные, чем понятия "мысль" и "пространство" или
"мысль" и "модальность". Тем самым одна из универсальных характеристик реальности
оказывается почти полностью изъятой из сферы психологии мышления, что, по указанным
выше эмпирико-логическим основаниям, и создает ситуацию еще более противоречивую, чем
в области проблемы модальности.
В результате сочетания всех этих эмпирических и логикотеоретических парадоксов,
относящихся ко всем трем первичным характеристикам, в традиционной психологии "чистая"
мысль, лишенная параметров пространственновременной структуры, качества (модальности)
и количественно-энергетической характеристики, автоматически попадает в разряд
бесплотных "чисто духовных" сущностей. И даже в концепции такого проницательного
теоретика, как Ж. Пиаже, базирующейся на обширнейшем массиве эмпирического материала,
мышление оказывается изъятым из сферы действия общих законов энергетики, а вместе с тем
