 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
дедуцирования вне его связи с индуктивным обобщением научных фактов. Однако в данном
контексте анализа процессов памяти можно лишь подчеркнуть, что физические представления
Аристотеля о природе времени и движения не могли послужить адекватной
естественнонаучной предпосылкой последующего развития его собственных очень глубоких
прозрений в области природы психического времени и его связей с временем физическим.
Между аристотелевским прогнозом в области проблемы психического времени и его связей с
памятью и современными научно-философскими изысканиями в этой области располагается
кантовская концепция. Как гносеолог и естествоиспытатель, И. Кант отчетливо понимал, что
природа психического времени, как и психического пространства, воплощает в себе
необходимое условие и предпосылку интегративного, целостного, организованного характера
человеческого опыта. Такое ясное понимание интегративной функции психического времени и
психического пространства в целостной организации человеческого опыта с неизбежностью
приводит к альтернативе: либо природу психического времени и связанной с ним
интегративной функции памяти надо объяснить как производную по отношению к физическому
времени и физическому пространству, либо признать характер психического времени и
интегративной функции памяти невыводимым из объективной природы физического времени,
физического пространства и взаимодействия с ними носителя психики. Тогда психическое
время, как и психическое пространство, становится уже не производной, а исходной
предпосылкой организации человеческого опыта. Именно к такому выводу пришел И. Кант. Но
отсюда уже автоматически следует, что исходным условием самой возможности
интегративного характера человеческого опыта психическое время и психическое
пространство могут быть лишь в качестве априорных форм чувственности, ощущений и
восприятий человека. Так возникла иллюзия отсутствия необходимости объяснять природу
психического времени и связанную с ним интегративную функцию памяти. Из нуждающегося в
объяснении они превратились в объяснительный принцип. И это опять-таки надолго
задержало последующее продвижение к адекватному разрешению фундаментальной
проблемы. Поскольку кантовская постановка вопроса о психическом времени как априорной
форме чувственности автоматически исключила рассмотрение психического времени как
отражения времени физического, она вместе с тем хотя и эфемерно, т.е. не приведя к
разрешению проблемы, сняла вопрос о связи психического времени с памятью и о его
интегративной функции.
После И. Канта, уже в XX веке вопрос о связи психического времени с интегративной функцией
памяти был поставлен в современном позитивизме (Б. Рассел), в философии жизни (А.
Бергсон), экзистенциализме (М. Мерло-Понти, М. Хайдеггер), а также во французской школе
медицинской клинической психологии, в особенности Пьером Жане в его знаменитой работе
"Эволюция памяти и понятие времени". Однако необходимо подчеркнуть, что далеко не всякая
трактовка связи памяти с психическим временем обеспечивает адекватную интерпретацию
специфики памяти именно как психической формы сохранения и воспроизведения прошлого
опыта. В принципе остается возможность трактовать психологически реализуемую оценку
времени и отнесение, скажем, какоголибо воспроизведенного перцептивного образа к
прошлому, т.е. наличие здесь соответствующей отметки времени, не как результат работы
самой памяти, а как эффект функционирования других, более высоких уровней психики. Так,
например, Б. Рассел интерпретирует возможность фиксации отношений последовательности в
психическом времени (отношений "раньше и позже", "до и после") как эффект работы
умозаключающей мысли, фиксирующей транзитивность отношений предшествования и
следования (см.: Рассел, 1959, с, 815). Аналогичным образом, хотя уже в рамках не
философского, а собственно психологического исследования, В. Келер трактует отнесение
воспроизводимого опыта к прошлому времени не как функцию самой внутренней организации
опыта, а как функцию мира сознания (см.: Kohler, 1959, р. 277).
Такая чрезвычайно типичная для традиционной психологии интерпретация соотношения
памяти и психического времени неизбежно ведет к одному из двух выводов, выбор между
которыми в значительной мере определяется философской ориентацией того или иного
ученого. Первый вывод из такой интерпретации заключается в следующем: время, как и
