 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
уже Аристотелем положения, представляет существенный интерес и соображение Ж. Гюйо о
связи психического сенсорного времени с ощущением не только движений, но и боли и
удовольствия. Здесь содержится интереснейшее указание на органическую взаимосвязь
психического времени не только с чисто сенсорными, но и с сенсорно-эмоциональными
компонентами психических процессов.
Дальнейшую чрезвычайно глубокую разработку проблема связи памяти с психическим
сенсорным временем получила в работах Анри Бергсона, хотя он и дал ей ложную
философскую интерпретацию. Далеко опережая последующий ход экспериментально-
теоретического развития, А. Бергсон (1911) с большой отчетливостью показал, что
психическое отражение длительности по самому своему существу не может изолировать
настоящее от прошедшего и будущего и с необходимостью включает в себя целостное
отражение единства настоящего, прошлого и будущего, их последовательного перехода
одного в другое.
Тем самым А. Бергсон очень четко уловил органическую связь памяти и отражения времени,
которая до сих пор, как Синяя птица, ускользает из рук исследователей. В самом деле, если
отражение длительности действительно не есть просто статическая фиксация величины
временного интервала, как это по сути дела чаще всего трактуется до сих пор по прямой
аналогии со статической фиксацией интервала пространственного, а есть фиксация связи
настоящего с прошлым и будущим и фиксация их последовательного перехода одного в
другое, то тогда из самой сути отражения длительности вытекает включенность памяти в это
отражение и невозможность отражения длительности без памяти. Забегая вперед, скажем, что
отражение времени есть не только его восприятие, но вместе с тем и память, поскольку
отражение длительности по необходимости фиксирует не только настоящее, но и прошлое в
его переходе в настоящее. Но фиксация прошлого, в особенности с оценкой его отнесенности
именно к прошлому, по самому существу и даже по определению есть память. Здесь
содержится очень глубокая и адекватная эмпирическая констатация, которая, однако,
получила у А. Бергсона неадекватную интерпретацию: "память духа" он считал независимой от
материальной субстанции, выражением чисто духовной сущности.
Поскольку органическая связь памяти и восприятия времени непреложным образом вытекает
из невозможности отделить прошлое от настоящего и будущего в сенсорном времени,
дальнейшая разработка проблемы связи памяти с отражением времени сконцентрировалась
вокруг вопроса о так называемом "кажущемся настоящем", о психологическом времени
презентности или о так называемом "психическом настоящем". Этот вопрос получил
разработку во многих исследованиях, в частности в работах У. Джемса, Д. Уорда, Б. Рассела и
многих других. Однако наиболее полную и тонкую, хотя все же достаточно фрагментарную,
философско-теоретическую разработку он получил, продолжая указанную выше традицию, во
французской философско-психологической школе в исследованиях И. Тэна, Т. Рибо, А.
Пьерона, А. Валлона, П. Жане. Исследования всех этих авторов представляют и сегодня
несомненный интерес не только с точки зрения этой частной, может быть, сравнительно узкой
проблемы кажущегося настоящего, или психологического времени презентности, а именно с
точки зрения рассматриваемой в данном параграфе проблемы соотношения памяти и
восприятия времени, памяти и сенсорного времени вообще.
Завершая указания на основную схему исторического маршрута этих идей, необходимо еще
раз подчеркнуть одно совершенно поразительное обстоятельство. Несмотря на то, что
положения об интимнейшей органической связи памяти с восприятием времени и движения
достаточно отчетливо выражены уже у Аристотеля, несмотря, далее, на то, что эти идеи
получили дальнейшую философскопсихологическую разработку в философии нового времени
и в современной философии и гносеологии, и вопреки тому красноречивому обстоятельству,
что положения об органической связи памяти с восприятием времени просто навязываются
эмпирическими материалами прикладной, в особенности клинической, психологии,
нейропсихологии и психиатрии, в современную экспериментальную психологию как таковую
эти идеи почти совершенно не проникли. В экспериментальной психологии многосторонне,
