 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
терминах собственно психологического языка. Его субъективная специфичность выражена в
столь предельной форме ("наслаждение", "страдание", "радость", "печаль", "любовь",
"ненависть", "экстаз", "тоска"), что создает впечатление идиоматической непереводимости на
какойлибо другой язык и поэтому часто трактуется как основной носитель уникального
своеобразия психических явлений. Вместе с тем, и, вероятно, именно поэтому проблема
эмоций, как и во времена Н. Н. Ланге, продолжает оставаться "Золушкой" психологии. Поэтому
и возникает необходимость в разработке сколько-нибудь законченной системы понятий,
которая связала бы единым подходом субъективно-психологическую феноменологию эмоций
с их основными закономерностями и механизмами, тем более, когда речь идет о теории,
которая позволила бы осуществить перевод с языка психологии эмоций на более общий язык
принципов организации всех психических процессов.
В противоположность такой "спрятанности" субъективнопсихологической специфики эмоций их
объективные детерминанты и внешние проявления, вполне доступные наблюдению, можно
легко обнаружить. Фактически они воплощают в себе индикаторы скрытых субъективных
эмоциональных состояний. Поэтому эмоции, как и мышление, являются предметом
исследования ряда смежных научных областей. Физиология изучает их соматические и
вегетативные проявления, биология, со времен широко известной работы Ч. Дарвина,
рассматривает эмоции как фактор эволюции, средство приспособления и мотивационную
детерминанту поведения, социология исследует социальную детерминацию, а этика –
нравственный характер и ценностную иерархию человеческих чувств. Здесь, таким образом,
как и в отношении познавательных, в частности мыслительных, процессов, опять-таки
обнаруживается множественность подходов, разнородность понятийных систем и
соответствующая им разобщенность научных языков.
Именно по причине такой множественности и аналитической дробности научных подходов и
абстрактности собственно концептуальной формы научного познания эмоций, основная
специфика которых состоит в их конкретной непосредственности, неразложимой целостности
и интимном сочетании субъективно-психологических и объективных, соматических
проявлений, отображение глубин эмоциональной жизни и воспроизведение богатства ее
красочной и противоречивой картины реализуется преимущественно в сфере искусства,
средства которого позволяют сохранить живое дыхание ее естественной целостности. Между
тем, в результате развития синтетических направлений и подходов современной науки все
острее становится теоретически и практически обоснованная необходимость раскрыть
парадоксальную конкретно-целостную природу эмоций также и средствами абстрактных
концептов, позволяющих проникнуть в глубоко скрытые внутренние закономерности
познаваемой реальности. Но такой способ познания по самому своему существу предполагает
возможность перевода конкретного языка субъективно-психологической феноменологии
эмоций на абстрактный язык общих закономерностей их организации. Чтобы такой перевод с
одного языка на другой был возможен без потери их специфичности, требуется охватить
единым подходом, во-первых, разные аспекты самих эмоциональных процессов и, во-вторых,
эмоциональные и когнитивные процессы как разные частные формы психических явлений.
Только в этом случае перевод с языка общих закономерностей и физиологических механизмов
психических процессов на более частный язык психологической теории эмоций и, далее, на
еще более конкретный язык их психологической феноменологии – перевод, который своей
обратимостью устранил бы идиоматичность субъективного описания эмоциональных
состояний, станет возможным.
Если в языках феноменологического описания и теоретической интерпретации эмоций
оказались разобщенными – вопреки их органической взаимосвязи – собственно
психологический и вегетативно-соматический аспекты психических процессов, то в сфере воли
аналогичному разобщению подверглись аспекты психических процессов, выражающие, с
одной стороны, отношение этих процессов к их объекту, а с другой – к регулируемому ими
действию. Термины, в которых описываются и с помощью которых интерпретируются волевые
процессы ("мотив", "цель", "произвольность", "волевой акт"), оказываются не менее
"идиоматичными", чем лексический состав языка, описывающего эмоции.
