 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
понятий» (разрядка моя. — А. Ф.) ². Это высказывание Булгакова интересно, наряду с
прочим, и в чисто терминологическом отношении. Для того философского круга, в
котором он находился, было характерно скорее иное, всеобъемлющее понятие
Космоса, да и в самой «Философии хозяйства» мы читаем ранее: «Предположение
нескольких вселенных необходимо включало бы и их взаимодействие, т. е. только
расширяло бы понятие вселенной, превращая ее в систему нескольких миров,
образующих единство космоса...» ³ Это явно уже второе понятие космоса — как
вселенной, как универсума взаимосвязанных и взаимопроникающих сил. Расширенное
понятие этого универсума, в сущности, уже третье понятие Космоса мы получаем,
принимая во внимание, что «над дольним миром реет горняя София... принимающая на
себя космическое действие Логоса, причастная Его воздействию, передает эти
божественные силы нашему миру, просветляя его, поднимая его из хаоса к Космосу»
4
.
Легко предположить, что Булгаков не позволял себе терминологического произвола, а
это значит, что его высказывание о собственном космосе специальной науки вполне
может послужить для нас серьезным отправным пунктом.
Обратимся теперь уже собственно к социологии. Основанием для дальнейших
рассуждений будет один из основных текстов современной теоретической социологии,
написанный примерно в то же время, что и «Философия хозяйства». Это небольшая
работа М. Вебера, включенная им в состав «Хозяйственной этики мировых религий» и
носящая название «Промежуточное рассмотрение. Теория ступеней и направлений
религиозного неприятия мира». В использовании понятия «космос» мы обнаружим тут
такую же примечательную многозначность.
Правда, Вебер далек от онтологических построений. Поэтому первое понятие
космоса мы встречаем у него в самом естественном для его социологии контексте. Речь
идет не о самом Космосе, как у Булгакова, но об «акосмизме» как характеристике
религиозно-этических установок, которому, кажется, лишь один раз
противопоставляется «космическое, рациональное требование братства»
5
. Понятие
акосмизма («акосмизма любви», «акосмической доброты»
6
) вводится сначала в самом
общем смысле: религии спасения с их этикой религиозного братства, выступая как
конститутивный принцип организации общины верующих и все более
универсализуясь, входят в столкновение с «порядками и ценностями мира»
7
.
«Акосмизм» тут заключается в том, что этика братства строится на последовательном
проведении своих собственных принципов, вне привязки к структурам мира. Этот
«мир», не получающий дальнейших квалификаций, и следует, видимо, в данном
контексте считать «космосом». Что касается «космического... требования братства», то
оно, по Веберу, присуще «органической социальной этике», стремящейся неравенство
в харизме (т. е. то, что спасение доступно лишь некоторым, а не всем людям) связать с
мирским членением общества на сословия. В результате образуется «космос угодной
Богу деятельности, распределенной по профессиям и упорядоченной»
8
, в котором
каждый человек и каждая социальная группа предназначены к выполнению
определенных задач в соответствии с личной харизмой и с выпавшим им на долю
социальным и экономическим положением. Это уже «космос» во втором смысле, так
сказать, «социальный космос». Но через соответствующую теодицею этот космос
разомкнут на мир в целом, который в таком понимании тоже является Космосом,
которому и соответствуют рациональные этические требования.
Но самым частым в «Промежуточном рассмотрении» оказывается иное употребление
понятия «космос». Напряженные отношения к миру, характерные для религий
спасения, Вебер специально прослеживает применительно к отдельным, как он
поначалу называет их, «сферам»
9
. «Сфера» — понятие чисто служебное, удобный
термин без большой нагрузки, и только привычный сервилизм нашего
обществоведения мог в свое время породить «теоретические» труды о «социальной
