 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
фундаментальная гетерогенность, которая должна нас предупредить против какой бы
то ни было попытки осуществить ретроспективную проекцию; и я бы сказал, что тот,
кто хотел бы проследить историю субъективности, или, вернее, историю взаимо-
отношений субъекта и истины, должен был бы попытаться обнаружить чрезвычайно
длительную трансформацию такого строения субъективности, которое определяется
духовностью знания и практическим постижением истины субъектом, в иное строение
субъективности, где главенствующую роль играет проблема самопознания субъекта и
его подчинения закону. Ни одна из этих проблем — ни законопослушание, ни
самопознание субъекта не только не были основополагающими, но даже вовсе не
присутствовали в античном образе мыслей и культуре.
10 марта 1982 Понятие paresia
Таким образом, ролью аскезы, ее функцией было установление связи между
субъектом и истиной, связи настолько прочной, насколько это представлялось
возможным, что должно было позволить субъекту здраво рассуждать; это здравое
рассуждение должно было находиться у него под рукой с тем, чтобы в случае
необходимости он мог бы обратить его к себе самому в качестве помощи.
Следовательно, роль аскезы заключается в том, чтобы сделать субъект
здравомыслящим, изрекающим истину. Это со всей очевидностью вывело нас на
этические проблемы коммуникации, на проблему правил передачи этих здравых
рассуждений, то есть на проблему коммуникации между тем, кто ими обладает, и тем,
кому следует их передать, чтобы составить из них жизненный багаж.
Рассматриваемые со стороны ученика, техника и этика здравого рассуждения,
очевидно, не были сосредоточены на проблеме речи. Вопрос о том, что именно должен
и может сказать ученик, в принципе не ставится, во всяком случае, он не является
первостепенным. Напротив, ученику предписывается молчание как моральный долг и
как технический прием. Это было особым образом организованное молчание,
подчиняющееся определенному набору практических правил, включающих, таким
образом, какое-то количество знаков внимания, то есть своего рода техника и этика
молчания, слушания, чтения и письма, которые также являются упражнениями по
субъективации здравого рассуждения.
С того момента, как мы обращаемся в сторону учителя, — того, кто должен изрекать
здравые рассуждения, — возникает проблема говорения: что сказать, как сказать,
согласно какому правилу, какой технической процедуре и какому этическому
принципу?
Центральным в данном вопросе является понятие paresia. Этот термин, на мой
взгляд, относится одновременно как к моральному качеству (отношение ethos), так и к
технической процедуре, необходимой для передачи здравого рассуждения тому, кто в
нем нуждается, для того, чтобы он мог создать самого себя как субъекта, суверенного
по отношению к самому себе и говорящего себе самому истину о самом себе. Чтобы
ученик мог действительно воспринять здравое рассуждение должным образом, в
соответствующих условиях, необходимо, чтобы это рассуждение было высказано
учителем в общей форме paresia. Этимологически paresia значит «сказать все». Paresia
говорит все. Однако paresia означает не столько «сказать Все», сколько искренность,
свободу, открытость, благодаря которым человек говорит то, что ему надо сказать,
поскольку ему хочется это сказать в тот момент, когда он испытывает желание это
сказать, и в той форме, в какой он считает необходимым это сделать. Термин paresia
столь тесно связан с выбором, с решением говорящего, что латиняне справедливо
перевели его словом libertas. Paresia — это свобода говорящего.
В античности существовало противопоставление между paresia — искренней
манерой говорить, лестью (моральный противник) и риторикой (технический
