 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
оказывается вопросом о науке, за вычетом того, что он плохо поставлен, ибо помещен в
неправильный теоретический контекст и решается неподходящими
исследовательскими средствами.
Философы науки, должно быть, с самого начала более или менее сознавали
противоречие между теоретическими приемами и исследовательской техникой, с
одной стороны, и целью исследования — с другой. Часто повторяемые попытки
определить предмет философии науки так, чтобы примирить идеологию с техникой
исследования, явно свидетельствуют об этом. Идеология, как я говорил, указывала,
что разум следует искать в науке. Но это не все. Она также учила, что науку надо
понимать как социальный факт, управляемый законами социальных фактов и
требующий изучения modo facti. Вот как говорит об этом Г. Рейхенбах: «Любая теория
познания должна отправляться от знания как данного социологического факта.
Система знания, воздвигнутая поколениями мыслителей, методы получения знания в
прежние времена и в наши дни, цели знания, выражаемые самой процедурой научного
поиска, язык, в котором высказано знание, — все это дано нам так же, как любой
другой социологический факт типа социальных обычаев, или религиозных привычек,
или политических институтов. Исходная база для философа не отличается от базы
социолога или психолога. Это следует из того факта, что, если бы знание не было
воплощено в книгах, речах и человеческих действиях, мы никогда бы не овладели им.
Знание, следовательно, — очень конкретная вещь, и рассмотрение его свойств означает
исследование черт некоего социологического явления»
6
.
Рейхенбах, однако, сознает, что философия науки (появляющаяся здесь еще под
традиционным термином «эпистемология») не готова изучать «социологический факт» в
этом смысле. Вот почему, говорит Рейхенбах, она изучает не столько этот факт, сколько
его «логический заменитель»: «Эпистемология не рассматривает процессы мышления в
их фактическом протекании. Эта задача целиком оставлена для психологии.
Устремления же эпистемологии в том, чтобы выстроить процессы мышления в порядке,
в котором им следовало бы протекать, если б они составляли непрерывную систему;
или найти логически оправданные наборы операций, которые можно вставить между
исходной точкой и результатом мысли-ельного процесса вместо реальных
промежуточных звеньев его. самым эпистемология рассматривает не реальный
процесс,
некий логический заменитель. Ради него и был введен термин одциональная
реконструкция... Следовательно, против эпистемолоческой конструкции
недопустимо возражение, что действительное мышление не соответствует ей»
7
.
В философии науки идущая от Карнапа «формула» рациональной реконструкции
получила статус официального истолкования метатеоретической позиции, никогда не
будучи теоретически обоснованной и до сего дня оставаясь тезисом ad hoc. В
частности, не была достаточно объяснена базисная проблема отношения между наукой
как «данным социальным фактом» и «логическим заменителем» этого «факта». A
fortiori, нет теоретически обоснованного ответа на вопрос о достоверности
выводов об этом «социологическом факте» на базе исследований его «логического
заменителя». Принятая формула обеспечивает лишь словесное решение этой
проблемы, тем самым устраняя ее из рассуждения, но не из исследовательской
практики. В последней же философ науки каждодневно не может избежать выбора
между побуждением защищать свои «конструкции» от обвинения в несоответствии
«действительному мышлению» и своим идеологическим обязательством изучать науку
«как данный социологический факт». Некоторые философы науки иногда решают эту
дилемму согласно второй части тезиса Рейхенбаха, т. е. согласно принципу, будто
«против эпистемологической конструкции недопустимо возражение, что
действительное мышление не соответствует ей». Но философия науки как целое с
