 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
конъюнкции — и зачатия вместе с родами приписывались чуду, воле какого-нибудь
доброго или злого божества. К тому же проявление любви вместе с высшей точкой
полового побуждения обусловливают собою экстаз, который может дать повод
смешивать эротику с экстазом на почве религии.
Краффт-Эбинг подчеркивает это в своем труде о половой психопатии. И, на
самом деле, происходит какое-то калейдоскопическое смешение религиозности,
поэзии и эротики на почве юношеской, полной томления чувственности. Не свободна
от половых представлений и жизнь святых, причем нередко в самой отталкивающей
эротической форме. Известны ведь безумные оргии древних, а также и современных
нам сект на почве той же религиозной обрядности. Таким образом, происходит
какое-то триединое объединение мистики, религиозного экстаза и полового
сладострастия, причем чувственность, не получивши удовлетворения, ищет его в
религиозных мечтаниях. Вот некоторые примеры, приводимые Краффт-Эбингом из
судебной психологии Фридриха (стр. 389).
"Монахиню Бланбекин, таким образом, постоянно мучила мысль о том, куда
девалась частица, снятая при обрезании Христа".
"Признанная папой Пием II блаженной Вероника Юлиани, чтобы выразить высшую
степень своего благоговения к небесному агнцу, укладывалась в постель с
обыкновенным ягненком, которого ласкала, целовала и кормила своей грудью,
выделявшей несколько капель молока".
"Внутренний жар часто сжигал св. Екатерину, которая в этих случаях
растягивалась на земле и причитывала: "Любовь, о, любовь! больше я не в
состоянии!" В эти моменты у нее проявлялась исключительная склонность к ее
духовному отцу. Она однажды понюхала его руку, аромат которой проник ей в самое
сердце, "аромат, способный своим приятным чувством воскресить мертвых".
"Св. Армелле и св. Елизавете была свойственна страсть в такой же мере по
отношению к младенцу Христу. Искушения св. Антония Падуанского общеизвестны.
Характерна в этом же смысле сохранившаяся молитва, которая гласила: "О, если бы
мне посчастливилось обресть тебя, блаженный Эммануил, если бы ты очутился в моей
кровати, какою радостью исполнились бы тогда мое сердце и мое тело! Приди же ко
мне, приди,— и сердце мое пусть будет твоим жилищем!"
Отсылаю в дальнейшем к сказанному уже в главе VIII, III, 8.
Душевнобольные, особенно женщины, очень часто обнаруживают отвратительное
соединение эротизма с религией. Все эти обручения с Христом и пресвятой матерью,
с богом или духом святым, на почве полового экстаза и воображаемого совершения
полового акта (а на самом деле онанизма), а затем представления о беременности и
родах относятся к этой же категории явлений. У французских психиатров мы находим
даже специальный термин применительно к такому состоянию: "delire erotiko-
religieux". Все эти проявления, между прочим, очень легко увидеть
непосредственно, посетив женское отделение психиатрической лечебницы.
Еще в незначительной степени исследовано то чрезвычайно важное исторически
установленное обстоятельство, что лица безусловно психопатические и истеричные
всегда воздействовали на судьбы народов, причем это могло быть объяснимо,
главным образом, гипнотизирующим влиянием представлений на половой и
одновременно религиозной почве. Еще в 1906 г. в одной из местностей Венгрии
рабочий, душевно-больной и помешанный на религиозных представлениях, но вместе с
тем и сексуально извращенный, имел "откровение" и повел за собою большое число
женщин. Эта новая община должна была совершенно оголяться и сжигать свои платья
в печи, расположенной посреди комнаты. Члены общины с исступленными взорами
присматривались к дыму, подымавшемуся от горевших платьев, и в состоянии
галлюцинации видели появлявшегося св. духа в сопровождении св. девы и хора
ангелоз. Девушки объявляли себя невестами Христа. Около десятка из них были
признаны душевно-больными. Впрочем, история эта скоро раскрылась. Ко всему этому
нужно отнестись достаточно вдумчиво.
Психиатр всегда считается с наличностью у каждого душевно-больного
известных религиозных или мистических представлений, которые, в силу этих идей,
не выходящих из области бреда, воздействовали всегда на нормальных людей, или
(да простится мне это выражение) на нормальное человеческое стадо. Характернее
всего то, что сами больные находятся прежде всего под патологическим
непосредственным влиянием их же собственных бредовых представлений, и притом в
столь сильной степени, что вдохновляются до крайней степени, приобретают
фанатизм пророков и развивают такую колоссальную энергию, которою единственно и
оправдывается их колоссальное воздействие на массы. При этом безответственная
самоуверенность, вера в собственную непогрешимость, пророческие приемы — все это
