 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
вменяется в обязанность любить человечество больше, чем самого себя, и свое
счастье провидеть в его будущем счастьи". На этом базируется указанная нами
раньше заповедь социальной этики.
Заповеди Моисея рассматривают женщину как собственность, которая, под
страхом божьей кары, неприкосновенна для чужого с точки зрения исключительно
собственности. Но, уравняясь в правах с мужчиной, женщина требует уже иных
отношений. Мы вывели уже возможность иногда нарушения обета в браке, без
нарушения половых этических начал.
Но половая этика человека должна стремиться к сдерживанию эротически-
полигамных побуждений, всегда могущих повредить счастью других. Очень редки
случаи, когда такой вред не обнаруживается (см., например, Гюиде-Мопассан
"Mouche" и А. Куврер "La graine").
В стремлении воздействовать на чувственность читателя, наши романы заняты
описанием экстраординарных случаев на почве взаимоотношений полов, не могущих
служить базой для социальной этики. Средний человек далек от тех ужасов на почве
страсти, которыми его наделяют, не убивается и довольно быстро (даже женщина)
утешается. Требование безусловной верности до и после гроба также не совпадает с
половою этикой, представляя лишь эгоизм пары. Супружеская верность, заключая в
себе безусловно положительные элементы, теряет всю свою прелесть в искусственном
преувеличении, так как создающийся культ преклонения перед одной личностью
исключает остальные объекты всего мира, к которым относятся чуть ли не с
презрением.
Чувства альтруизма у человека, как мы уже говорили, будучи прямыми или
непрямыми, представляет собою филогенетические отзвуки полового стремления и
особенно половой любви. (Мы согласны с тем, что объединение индивидуумов одного
и того же пола основывалось на филогенетическом развитии животных, равно как и
человеческих обществ. Но непосредственно чувства симпатии, создающие возможность
дружественного общения, являются отзвуками первоначального чувства симпатии
индивидуума к индивидууму на почве полового влечения). Тайна половой этики,
таким образом, основана на альтруизме в половой сфере, выражающемся не
этическими формулами, а поступками. Такая этика пока еще недоступна
человечеству, которое питается проповедями самого этического содержания,
продолжая оставаться глубоко эгоистичным. Этика не может существовать без
социальной деятельности.
Было время, когда велась борьба за жизнь против природы, зверей и
враждебно настроенных людей. Первые мотивы борьбы отпадали, а борьба с людьми
превратилась в колоссальные войны, нелепость которых становится все более и
более очевидной. Если в свое время Гектор или Винкельрид не отделял чувства
любви к своей жене от чувства любви к родине, то сын века аналогично посвятит,
себя борьбе за социальное благо. Мужчина и женщина в этом случае должны идти
рука об руку, причем социальная работа благотворно отражается на них самих,
обусловливая высокую мозговую деятельность и здоровый дух в здоровом теле. Даже
ограниченный ум совершенствуется в такой деятельности, приспособляясь все более
и более к социальным функциям.
Может ли человек при такой жизни взять на себя инсценировать такого рода
головоломные произведения, какие навязываются ему бульварною литературою? Если
это человек нормальный, то, "разумеется, нет"! Нужна патологическая подкладка,
чтобы этические стремления личности не в состоянии были повлиять на ее половые
побуждения.
Нами указывалось уже на необходимость не какой-нибудь работы, а
социальной. Всевозможные однообразные занятия, в какой угодно отрасли,
обусловливают односторонность мозга, атрофию этических чувств и исключительность
в любви (не в половом стремлении). На таких основах нередко пара эгоистов (а
иногда и несколько) дружно эксплоатирует общество. Их верность друг другу и
специальное понимание счастья обусловливаются удачею в делах. Ну, а потом? При
иных условиях, когда личные интересы слились с интересами общества, собственное
счастье ощущается интенсивнее, но и несчастье не отражается на расположении
человека, находящего себе утешение в служении интересам общества, не ожидая
взамен ничего от людей, так как привык пренебрегать своими личными стремлениями.
Нельзя говорить о недостижимости хороших привычек. Есть люди, занимающие
весьма скромное социальное положение и все-таки имеющие вполне ясное
представление об альтруизме, который исповедуют. В главе XVII мы говорим о мерах
для развития в этом направлении ребенка. Трудно, разумеется, получить альтруиста
из человека, предрасположенного исключительно к эгоистическим проявлениям.
