 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
удивительное открытие, не снившееся ни Адаму Смиту, ни Мальтусу, ни Кобдену,
состоящее в том, что народ образуют не продукты и не страны, а люди. Это на
самом деле представляет собою нечто новое, хотя, без сомнения, теперь, когда это
открытие уже сделано, всякий заявит, что было ему известно еще раньше". Наука
начинает интересоваться гигиеной рас. Учение об эволюции, применительно к
политической экономии, мы встречаем у Коньетти де-Мартис (Le forme primitive
nella Evoluzione economica, 1881). По той же дороге пошел и профессор Е.
Швидланд в Вене в его интересном труде о потребности и жадности психологии
человека: "Die psychologichen Grundlagen der Wirtschaft". (Zeitschrift tur
Sozialwissenchaft, 1895). В прежнее время принималось в соображение лишь
количество, а не качество людей, причем человек в качестве образа и подобия
божьего, мог родиться только хорошим. Все же его физические и нравственные
уродства приписывались его грехам и свободной воле. Вырождение "до третьего и
четвертого поколения" считалось за кару бога в ответ эа грехи отцов.
Тираны древних и новейших времен всегда считали людей лишь орудием для
осуществления своих стремлений, пушечным мясом. Назначая премию для матерей,
имевших большое потомство, Наполеон, очевидно, желал лишь обеспечить достаточным
количеством солдат своего сына. Его мало занимала духовная сторона рождающегося
поколения. В человеческом подборе особенно гибельно отражаются войны, которые
уничтожают лучшую часть населения, оставляя ему в живых инвалидов и больных.
Войны, таким образом, непосредственно отражаются на половых человеческих
отношениях, вредя не только количественно, но и качественно.
Политическая экономия, которая дает нам ряд правильных цифр, указывает, те
экономические условия, при которых получается прирост или убыль населения,
представляет все-таки лишь суммарные результаты, не освещая нам причин. А между
тем, необходимо считаться с эмиграцией и иммиграцией, привычками народов и т. д.
Известно, ведь, что post hoc (после этого) не значит еще рrорter hoc (поэтому).
Мы выясняем такие своеобразные подробности: если остальные условия одинаковы, то
не прибегающее к спиртным напиткам население оказывается более плодовитым, чем
такое, которое в большей или меньшей степени злоупотребляет алкоголем, что
можно, между прочим, непосредственно видеть в России на воздерживающихся от
пьянства сектантах. Принимая же во внимание и качественное бластофторное
воздействие алкоголя на потомство, мы вместе с Гладстоном, Дарвином, Кобденом,
О. Контом и другими придем к заключению, что привычка к алкоголю является
большим злом для человечества, чем война, голод и чума, вместе взятые. А между
тем, слепые экономисты готовы видеть в продуктах производства спирта источник
народного благосостояния. Сколько затрачивается энергии, земли и сил на
добывание этого гибельного продукта, не дающего никакого питания, не
представляющего пользы, если не считать аптекарского и промышленного применения,
но имеющего главною своею целью телесную и духовную порчу человеческого
организма. Было бы смешно, если бы не было так грустно, следить за
средоточенностью, с какою чиновники высшего ранга и ученые определяют акцизные
доходы со спирта, экспорта его и импорта, монополии фабрикации и пр. Бюджет
государства, как это ни необъяснимо со стороны, регулируется при содействии
отравления народа алкоголем, причем господствует убеждение, усвоенное авторами
этого способа и навязываемое другим, что в такой системе заключается политико-
экономический подвиг. Но в действительности соки и здоровье народа повергаются
на алтарь Молоха, который, взамен полученного разрешения питаться мозгами масс,
охотно предоставляет в распоряжение казны легко доставшиеся средства. Такой вид
политической экономии заслуживает лишь названия "лжи и надувательства".
Воздействие этого на половую сферу и наследственность не будет когда-либо
достаточным оттенять самым энергичным образом.
Что касается количества населения, то в этом смысле существуют совершенно
противоположные взгляды на вещи. Иным рисуется счастье масс в неограниченном
увеличении числа их членов, причем они, как и Бебель, утверждают, что земля в
состоянии будет прокормить еще невероятное количество людей, если достаточно
целесообразно будут использованы все ее клочки и части. Нас не прельщает этот
необычайный китайский идеал, рисующий себе все лицо земли в качестве
унавоженного картофельного и пшеничного поля, с кроликовым человеческим
расплодом на нем. Есть, однако, основание полагать, что усилив свою культуру,
китайцы и по своей собственной инициативе превратят весь мир в такой
человеческо-кроликовый приплод, если нами своевременно против этого не будут
приняты меры.
С другой стороны, мы имеем дело с идеалистами, носящими название
