 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Клинический пример. Митч, 20-летний студент колледжа, имел диагноз избегающего
расстройства личности. Его опыт общения и интимных связей был очень ограничен. После жизни в
течение двух лет в общежитии, где мужчины и женщины свободно встречались друг с другом, он
переехал из университетского городка в квартиру, чтобы не видеть активной социальной жизни
товарищей по общежитию. Когда он приступил к психотерапии, он понимал, что должен использовать
годы учебы в колледже для установления социальных контактов, но признавал недостаток у себя
навыков, наличие тревоги и отсутствие желания. Его мысли о психотерапии были подобны его мыслям
об интимных отношениях. В обеих ситуациях он видел себя как открытого новым переживаниям,
желающего испытать их, но отвергнутого из-за недостатка навыков и умений и затем еще больше
страдающего от неудачи. Его автоматические мысли о психотерапии (и интимных отношениях) были
таковы: «Мне лучше не открываться людям, чтобы не испытывать неудач и насмешек. Фактически мне
лучше умереть. Никто даже не заметит этого. Все, что я делаю, обречено на неудачу, даже эта
психотерапия».
5. Мысли и убеждения пациентов о воздействии собственного изменения на других могут
препятствовать согласию. Другой набор обструкционных когнитивных структур включает в себя
катастрофические мысли пациента о влиянии своей попытки измениться на значимых других. Пациент
часто катастрофически оценивает влияние своего изменения на других: «Если я изменюсь, случится
что-то ужасное». Психотерапевт должен работать с пациентом для устранения катастрофических
мыслей или исследовать, имеются ли выгоды от изменения, несмотря на потенциальные негативные
последствия.
Клинический пример. Марта, 42-летняя женщина с диагнозом зависимого расстройства личности,
работала секретарем и жила с матерью. Марта была младшей из трех детей. Оба ее сиблинга имели свои
семьи, Марта же никогда не была замужем и всегда жила с матерью. Ее мать, в соответствии с
описанием Марты, была тираном. Она постоянно требовала от Марты внимания и заботы. Хотя мать
была вполне здорова, она постоянно ходила по врачам за счет Марты. Медицинские расходы
составляли существенную долю расходов Марты. Если бы Марта отказалась оплачивать назначения
врача, мать стала бы обвинять ее в том, что она плохая дочь и станет причиной болезней матери и ее
последующей смерти. Тогда Марта осталась бы одна.
Во время психотерапии Марта утверждала, что ее цель — начать жить самостоятельно, но на
самом деле она этого не хотела, так как боялась, что мать заболеет и умрет, а она останется одна. Марта
полагала, что если она будет жить дома, то это продлит жизнь ее матери. Она думала, что если она
изменится и, возможно, переедет, это убьет ее мать. Поведение матери подкрепляло эту мысль.
6. Несогласие вызывают опасения пациентов относительно изменения и «нового Я». По
определению, изменение означает смену идей, убеждений или форм поведения. Пациенты с
заболеваниями Оси II могут чувствовать, что такие изменения опасны с точки зрения выживания. Хотя
это может показаться парадоксальным, при том что их мысли вызывают у них тревогу, депрессию,
суицидные попытки и нарушения в деятельности, такие пациенты боятся неопределенности, связанной
с изменениями. Они часто выбирают знакомый им дискомфорт вместо дискомфорта, связанного с
неизвестным им новым способом мышления или поведения.
Клинический пример. В течение трех лет Мэри страдала депрессией с суицидными намерениями.
У нее был диагноз гистрионного расстройства личности. Четыре раза ее госпитализировали по поводу
суицидных мыслей, но она не предпринимала попыток суицида. Мысли о самоубийстве очень
волновали ее. Когда психотерапевт спрашивал о стиле ее мышления, она отвечала: «Я такая: Я никогда
не была другой». Хотя она понимала, что ее суицидные мысли были болезненны не только для нее, но и
для значимых других, ей было сложно изменить свой взгляд на жизнь, из-за того что она занимала
позицию «Это — я».
7. Дисфункциональные убеждения пациента и психотерапевта находятся в гармонии. «Мертвая
зона» психотерапевта может быть фатальной, поскольку психотерапевт и пациент могут разделять
конкретную дисфункциональную мысль (например: «Это безнадежно»). Эти общие убеждения,
основанные на конгруэнтных основных схемах, могут приводить к тому, что психотерапевт
«покупается» на мысли и убеждения пациента о безнадежности.
Клинический пример. Психотерапевтическая работа доктора М. была очень осторожна и точна.
При стрессе и в состоянии тревоги у нее возникали навязчивые мысли, и ее общее убеждение состояло в
том, что когда она находится в состоянии стресса, к этому необходимо отнестись с полным вниманием
и предпринять усилия, чтобы снять напряжение. Ее особая скрупулезность и трудолюбие были
главными факторами, ввиду которых она окончила университет со средней оценкой 4,0. Впервые
