 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
51
нии понятийного мышления и переводе его на непосредственный
анализ воспринимаемого потока информации.
Знаковая система, язык в буквальном смысле ослепляет че-
ловека, бросая нам взамен феноменальных сущностей номе-
нальные ярлычки. Мудрость всегда боится понятий. Так было и в
религии и в философии. Не должно изрекаться имя Бога, неизре-
ченно Просветление, неизречен и путь к нему. Феномен, вложен-
ный в Номен, может быть только трупом Феномена.
Пожалуй, только креативной личности дана сила вырваться
из плена номенальной реальности, сила, которая отбрасывает
мертвое знаковое значение слова и придает ему живое символи-
ческой звучание. И получается, что «боль не только боль и ра-
дость не вовсе радость, добро не добро, но и зло не зло». И проис-
ходит «взрыв в хорошо известном сосуде, именуемом душой», –
так описывает номенальный распад, характерный для мировос-
приятия Фридриха Ницше, Андрей Белый (20).
Феликс Розинер в романе «Некто Финкельмайер» описы-
вает спонтанное «просветление», произошедшее с героем романа
в период болезни: «Мое восприятие вернулось вспять – к началу, к
истокам, когда все вокруг предстает лишь разрозненными оскол-
ками простых ощущений. Мы не знаем себя в наши первые меся-
цы жизни. Обращаясь к памяти, мы застаем себя среди мира, уже
сложившегося в сознании во что–то определенное, – пусть мы и
не можем в этом мире понять и назвать. Но в свои два–три года,
глядя на дерево, мы знаем, что это – дерево; мы знаем, что собака
– это собака, солнышко – это солнышко, а больно – это больно, и
от этого кричишь... Я же тогда, после болезни вернулся ко време-
нам еще более ранним. Я увидел падающий лист, и это было ог-
ромным, потрясшим меня событием, которое не облекалось в
моих мыслях словами. Оно стало чудом само по себе, необъяс-
нимым желтым волнением... трепещущей желтизной... колыхани-
ем круга... Столько падает желтых волнений, столько медленных
желтых кругов!.. Облако над крышей – не облако, нет: расширение
света; исчезновение белизны, синее заполняет... холодное, острое
там растекается и плывет далеко и приближается и входит в
грудь...» (103).
