 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
что он запомнил из объяснений матери. Мой заключительный монолог звучал примерно так: мне, мол,
показалось, что он считал, будто тоже мог иметь детей, и хотя в действительности это невозможно,
важно понять причины его фантазии; может быть он слышал, что моя
обязанность - понимать мысли
детей, и если бы он захотел, то завтра я бы опять пришел, чтобы продолжить нашу беседу. Питер не
захотел. Но и первая встреча закончилась результативно - сверхчеловеческим стулом мальчика (после
моего ухода).
Тогда есть все основания полагать, что однажды раздув живот удерживаемой фекальной массой,
Питер подумал, будто он забеременел, и испугался выпускать эту массу, дабы не нанести вреда себе или
«ребеночку». Однако что заставило его задерживать стул сначала? Что вызвало у ребенка
эмоциональный конфликт, который нашел свое выражение в задержке стула и фантазии беременности?
Отец мальчика дал мне ключ к одной ближайшей «причине» сложившейся тупиковой ситуации.
«Знаете, - сказал он, - сын становится очень похожим на М¸ртл». - «Кто эта М¸ртл?» - «Она два года
была его няней и ушла от нас три месяца назад». - «Незадолго до того, как его симптомы резко
обострились?» - «Да».
Итак, Питер потерял важного в своей жизни человека - няню. Восточная девушка с приятным,
тихим голосом, нежная и осторожная в обращении с ребенком, она была его главным утешением и
опорой в эти годы, поскольку родители часто отсутствовали, занятые профессиональной карьерой. За
несколько месяцев до расставания с ней мальчик приобрел привычку довольно грубо нападать на няню,
но девушка, казалось, принимала спокойно и даже с удовольствием его явно «мужской» подход. На ее
родине такое поведение не только не было редким, но являлось нормой. Хотя, конечно, оно имеет
смысл лишь как часть целой культуры. Мать Питера, как она призналась, не могла полностью подавить
чувство, что во внезапной мужской ориентации малыша и в поощряемой няней манере ее проявления
есть что-то по существу неправильное. Действительно, происходящее не вполне соответствовало
культуре матери.
Она насторожилась в отношении реальной опасности иметь сына, воспитанного
чужеземкой, и решила сама заняться его воспитанием.
Таким образом, няня ушла как раз во время пускающей первые ростки, провоцируемой и...
неодобряемой маскулинности. Ушла она сама или ее уволили - едва ли это имело значение для ребенка.
Важным было другое: мальчик принадлежал к социальному классу, использовавшему наемного
заменителя матери из числа лиц иной национальности или представителей иного класса. Это с точки
зрения ребенка вызывает ряд проблем. Если тебе нравится эрзац-мама, тогда собственная мать будет
оставлять тебя чаще и с более чистой совестью. Если ты недолюбливаешь няню, мать все равно будет
оставлять тебя с ней, хотя и с легким сожалением. Если ты очень не любишь няню и можешь
спровоцировать убедительные инциденты, мать уволит ее, правда лишь для того, чтобы нанять новую,
похожую на прежнюю или еще хуже. А если случится так, что по той или иной причине няня тебе очень
понравится, мать обязательно уволит ее раньше или позже.
В случае Питера дополнительная (к уже имевшейся травме) обида была нанесена письмом от
няни, которая узнала о его состоянии и пыталась как можно убедительнее объяснить ему причину
своего ухода. В первый раз, покидая их семью, она сказала мальчику, что выходит замуж и у нее будет
свой ребенок. Это было довольно плохое объяснение, если принять во внимание его чувства к ней.
Теперь бывшая няня сообщала, что просто перешла на другую работу. «Видишь ли, - объясняла она, - я
всегда переезжаю из одной семьи в другую, когда ребенок, за которым я присматриваю, подрастает. А
мне больше всего нравится заботиться о малышах». Именно тогда что-то и произошло с Питером. Он
попробовал быть большим мальчиком, Отец мало чем мог ему помочь, так как часто отсутствовал,
занимаясь бизнесом, слишком сложным, чтобы посвящать в него сына. Мать дала ему понять, что
мужское поведение в той форме, которую няня провоцировала или с которой она просто мирилась,
было неприемлемым. Няня же больше любила малышей.
Поэтому Питер «регрессировал»: стал «более маленьким» и зависимым. И в отчаянии от того,
как бы не потерять большего, он остановился. Такое с ним бывало и раньше. Еще младенцем он
впервые продемонстрировал свое упорство, задерживая пищу во рту. Позднее, когда его сажали на
горшок и приказывали не вставать, он безрезультатно сидел до тех пор, пока мать не сдавалась. Теперь
Питер дошел до продолжительной задержки стула, а возможно, и гораздо большего, ибо стал
молчаливым, утратил экспрессивность и гибкость. Конечно, все это - один симптом с множеством
связанных значений. Самое простое из них таково: я удерживаю то, что имею, и не собираюсь
продвигаться ни вперед, ни назад. Но как видно из игры Питера, удерживаемый им объект можно было
бы интерпретировать по-разному. Сначала, видимо еще веря в беременность няни, Питер пытался
удержать ее, становясь няней и симулируя собственную беременность. В то же время его общая
