 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
можно увидеть, наполняет собой большую часть нашего материала, не обретая необходимого
прояснения. Я говорю о ярости,
вызываемой всякий раз, когда действие, важное для ощущения
конкретным человеком собственной власти, наталкивается на препятствие или сдерживается. Что
происходит с такой яростью, когда ее, в свою очередь, необходимо подавить, и каков ее вклад в
иррациональную враждебность и жажду разрушения у человека, - очевидно, один из самых важных по
своим последствиям вопросов, обращенных к психологии.
Чтобы более конкретно определить, какого рода силы задействованы в данной клинической
ситуации, возможно, полезнее было бы спросить о том, чего же именно мы вынуждены добиваться.
Может быть, посредством прояснения нашей функции в конкретной ситуации нам удастся вступить в
схватку с теми силами, которые мы пытаемся понять. Я бы сказал, что наша задача - восстановить
взаимность функционирования между больным ребенком и его родителями, с тем чтобы вместо
множества бесплодных, мучительных и разрушительных попыток контролирования друг друга
установилось взаимное регулирование, возвращающее самоконтроль и ребенку, и родителю.
Увы, рецепт не оправдывает диагноза. Взрослея одновременно, члены семьи склонны утрачивать
определенное взаимное регулирование как группа. В результате этого каждый член семьи каким-то
образом утрачивал самоконтроль, соответствующий его возрасту и семейному статусу. Вместо того,
чтобы контролировать себя и помогать взаимному регулированию группы, каждый ее член искал и
находил суррогаты управления - области автономии, исключающие других. Родители обретали их в
лихорадочной работе и общественной жизни, дети - в единственной принадлежащей им области с виду
абсолютной автономии, именно, в собственных телах. Аутоэротизм -
важное оружие в этой
партизанской войне, поскольку дает ребенку кажущуюся независимость от утраченной взаимности с
другими. Однако подобная эгоцентричная автономия скрывает истинное положение. Ибо, по-видимому,
получая удовольствие от зон своего тела, ребенок использует модусы органа во враждебных фантазиях
контролирования других посредством полной узурпации с садистским или мазохистским акцентом.
Единственно этот вывих, этот невольный поворот против себя или других, заставляет орган стать
средством выражения и распространения агрессии в более обычном и враждебном смысле. До того как
он происходит, модусы органа являются наивными, то есть довраждебными образцами (patterns)
хватания предметов, способами приближения, способами установления взаимоотношений: таково
значение адгрессии (ad-gression) до ее превращения в агрессию (aggression).
Родители, которые имеют дело с развитием нескольких детей, должны жить в постоянной
готовности принять вызов и должны развиваться вместе с ними. Мы исказим ситуацию, если
резюмируем ее таким образом, будто считаем, что родитель «обладает» такой-то личностью в момент
рождения ребенка и далее пребывает в статическом состоянии, сталкиваясь с бедным маленьким
созданием. Ибо это слабое и изменяющееся крохотное существо заставляет расти вместе с собой всю
семью. Малютки контролируют и воспитывают свои семьи не меньше, чем сами подвергаются
контролю с их стороны. Фактически можно сказать: семья воспитывает малыша благодаря тому, что
воспитывается им. Какие бы образцы реакций ни задавались биологически и какой бы график ни
предопределялся эволюционно, мы должны считаться с тем, что существует ряд потенциальных
возможностей для изменения характера взаимного регулирования.
Возможно, кому-то покажется, будто я оставляю эту позицию, так как сейчас приступаю к
обзору всей области того, что Фрейд называл прегенитальными стадиями и эрогенными зонами в
детстве, и попытаюсь перекинуть мостик от клинического опыта к результатам научных наблюдений за
обществами. Ибо снова намереваюсь говорить о биологически обусловленных потенциальных
возможностях, которые создаются организмом ребенка. Я не думаю, что психоанализ способен
оставаться работающей системой глубинного анализа души без его основных биологических
формулировок, как бы часто они, возможно, ни нуждались в периодическом пересмотре.
В таком случае, по семантическим и концептуальным причинам следующий раздел будет самым
трудным как для читателей, так и для меня. Я указал место, где мы стоим на этой, клинической стороне
берега. Теперь нужно навести мост, предполагаемый конец которого на другом берегу пока еще не
виден читателю.
Чтобы облегчить себе задачу, я буду по мере продвижения вперед воссоздавать последнюю
версию карты прегенитальности, впервые представленную мною на суд читателей более десяти лет
назад. Возможно, это также облегчит и труд сегодняшнего читателя. Карты, перефразируя Линкольна, -
это особая вещь, которая помогает особым людям, которым помогают такие особые вещи. Дабы
предоставить читателю полную возможность быть самим собой, я постараюсь излагать эту тему так,
чтобы то, что вообще доступно пониманию, можно было бы понять как с картой, так и без нее. Под
