 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
содержат в себе основы для необходимой мутации, человек выживает только тогда, когда традиционное
детское воспитание снабжает его совестью, которая будет руководить им, не подавляя, и которая
настолько тверда и одновременно гибка, чтобы приспосабливаться к превратностям исторической
эпохи. Для достижения этой цели детское воспитание утилизирует те темные инстинктуальные
(сексуальные и агрессивные) силы, которые наделяют энергией инстинктивные паттерны (животных), а
у человека, именно вследствие его минимального инстинктивного оснащения, оказываются
высокомобильными и чрезвычайно пластичными.
[Что касается попыток пересмотра и прояснения
психоаналитической теории инстинктов, см.: Н. Hartmann, E. Kris and R. Loewenstein, The Psychoanalytic
Study of the Child, Vols. I-IV, International Universities Press, New York, 1945-49.]
Здесь мы просто хотим достичь начального понимания (и согласования) графика
прегенитальности и систематической взаимосвязи ее модусов органа, создающих ту базисную
ориентацию, которую организм или его части могут испытывать к другому организму или его частям и
к миру вещей. Наделенное органами существо может вбирать в себя объекты или другие существа,
может удерживать их или выпускать, а может и само проникать в них. Существа с органами способны
также выполнять такие модальные действия с частями другого существа. Человеческое дитя за свое
долгое детство усваивает эти модусы физического подхода, а с ними - и модальности социальной
жизни. Ребенок научается жить в пространстве и времени, так же как он научается быть организмом в
пространстве - времени его культуры. Каждая усваиваемая таким образом частная функция базируется
на интеграции всех модусов органа друг с другом и с образом мира соответствующей культуры.
Если в качестве частной функции мы возьмем интеллектуальную деятельность, то обнаружим,
что она либо составляет целое с модусами органа, либо будет искажаться ими. Мы воспринимаем
информационное сообщение; по мере того, как мы его принимаем (= инкорпорируем), мы интуитивно
схватываем то, что кажется заслуживающим присвоения; усваивая такую информацию, мы пытаемся
понять ее по-своему, сравнивая с другими порциями информации; удерживаем одни части сообщения и
отбрасываем (= элиминируем) другие; наконец, мы передаем сообщение другому лицу, в
интеллектуальном аппарате которого соответствующее усвоение или оплодотворение повторяется. И
так же как модусы взрослой генитальности могут нести более или менее искажающий отпечаток ранних
опытов модуса органа, так и интеллектуальность человека - к радости или к огорчению - может
характеризоваться недоразвитием или сверхразвитием того или иного из основных модусов. Кто-то
набрасывается на знания столь же жадно, как та коза (персонаж комиксов), которую другая спрашивала,
удалось ли ей съесть за последнее время свежую книгу. Кто-то затаскивает свои знания в угол и грызет
их там, как кость. Еще кто-то превращает себя в склад информации, вообще не надеясь когда-либо
переварить ее. Некоторые же предпочитают источать и расточать информацию, которая не усвоена, и
неусваиваема. А интеллектуальные насильники упорствуют в том, чтобы их мнения считались
обязательными, пробивая защиту невосприимчивых слушателей.
Однако все это - карикатуры, лишь иллюстрирующие тот факт, что не только зрелые половые
сношения, но и любой другой тип связей развивается на основе правильной (или неправильной)
пропорции прегенитальных модусов органа, и что каждую форму связи можно охарактеризовать
относительной взаимностью модусов подхода или односторонними формами агрессии. Чтобы
установить конкретную пропорцию, социетальный процесс использует раннюю сексуальную энергию,
так же как ранние модусы подхода. Он доводит дело до конца благодаря традиционному воспитанию
фрагментарных влечений, с которыми человеческое дитя появляется на свет. Другими словами, там, где
фрагменты инстинкта у детеныша млекопитающих животных собираются (относительно) более полно
за (относительно) более короткое время посредством инстинктивной заботы со стороны его родителей,
гораздо более фрагментарные паттерны человеческого дитя находятся в зависимости от предписаний
традиции, которая направляет и наделяет значением родительские реакции. Исход этого более
вариабельного завершения паттернов влечения посредством традиции (знаменитого как раз
совместными достижениями и изобретательными специализациями и усовершенствованиями) навсегда
привязывает индивидуума к традициям и институтам социального окружения его детства и оставляет
незащищенным перед (не всегда логичной и справедливой) автократией его внутреннего правителя -
совести.
4. Генитальные модусы и пространственные модальности
Эта глава начиналась двумя клиническими эпизодами, где было показано, что зоны и модусы
имеют влияние на игру, а также на симптомы и поведение двух маленьких пациентов. Я намерен
