 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Мать — немая статуя, сам рок, возвысившийся на неоскверненном алтаре, — природа,
ласкающая вас, и опьяняющий вас ветер, и мир, что целиком в вас проникает, и возносит к
небесам (минуя бесчисленные витки спирали), и предает вас тленью. <...>
Мать — юна или стара она, сияет красотой иль безобразна, великодушна иль упряма — то
карикатура, ревнивое чудовище-жена, утративший величье Прототип, — ведь это как
Идея (та увядшая пифия, что взгромоздилась на треножник своей заглавной буквы),
которая всего лишь пародия на легкие, живые, искрящиеся мысли...
Мать — округло или сухо ее бедро, упруга или дрябла грудь — закат неотвратимый, что
ждет любую женщину с рожденья, постепенное крошенье сверкающей скалы, что точит
менструальная волна, растянутое погребенье — в песках пустыни лет — роскошнейшего
каравана, что на себе везет груз красоты.
Мать — ангел смерти, что нас всех подстерегает, и универсума, что все объемлет, и
любви, что волны времени выносят на берег, — раковина безумных очертаний (верный
признак яда), что кинуть надо в глубокий водоем, та, что порождает круги для вод
забытых.
Мать — лужа мрачная, что траур носит вечно по всем, по нам самим, — то смрадные
пары, что всеми цветами радуги сияют и протыкают, надувая, пузыри ее огромной
звериной тени (о стыд плоти и молока) и завесу, что должна была бы разорваться от удара
молнии, рождение которой впереди...
Придет ли когда-нибудь на ум одной из этих невинных шлюх идти босыми ногами сквозь
века вымаливать прощенье за преступленье нас на свет родить».
216
ние растворяется в универсальной жизни. Ее особенность будто в насмешку
опровергается всеобщностью, независимость духа — глубинной привязанностью к
прошлому, к плоти — и эту самую насмешку мужчина объективирует в гротескном
персонаже; и если в его смехе столько затаенной злобы, то это потому, что он отлично
осознает: судьба его жены — это удел всякого человека и его собственный, В легендах и
сказках всех стран жестокий аспект материнства воплощен также во второй супруге.
Именно мачеха хочет погубить Белоснежку. В злой мачехе — вроде г-жи фишини,
которая бьет Софи в книгах г-жи де Сегюр, — продолжает жить древняя Кали, носящая
ожерелье из отрубленных голов.
Между тем за спиной у освященной по всем правилам Матери толпится целая когорта
добрых волшебниц, поставивших на службу человеку соки трав и звездные излучения:
бабушки, старушки с глазами, светящимися добротой, великодушные служанки, сестры
милосердия, сиделки с удивительными руками, возлюбленная, о которой мечтал Верлен:
О женщина, с душой и льстивой и простой, Кого не удивишь ничем и кто, порой
Как мать, с улыбкою, вас тихо в лоб целует!1
Они владеют светлой тайной узловатой виноградной лозы и свежей воды; они
перевязывают и врачуют раны; мудрость их — это безмолвная мудрость жизни, они
