 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
довелось испытать; и никто не предполагает, что они сами, быть может, от них отказались
и имели на то весьма веские причины; никто не хочет брать в расчет, что их поведение
было мотивировано свободно полагаемыми целями; индивид все время объясняют через
его связь с прошлым, а не исходя из будущего, в которое он себя проектирует. Поэтому
нам никогда не дают его подлинного образа, а к подлинности едва ли применяют другой
критерий, кроме нормальности. С этой точки зрения описание женской судьбы просто
поразительно. В том смысле, который предполагают психоаналитики,
«идентифицировать» себя с матерью или отцом — значит отчуждаться в некоем образце,
предпочитать спонтанному движению собственного существования посторонний образ, то
есть играть в бытие. Нам показывают женщину, разрывающуюся между двумя способами
отчуждения; очевидно, что играть в то, чтобы быть мужчиной, заведомо означает идти на
провал; но и играть в то, чтобы быть женщиной, тоже значит попасться на крючок; быть
женщиной — это быть объектом, Другим; Другой остается субъектом в пределах своего
отречения от навязываемой роли. Настоящая проблема для женщины —
82
это, отказавшись от предлагаемых уловок, осуществить себя в своей трансцендентности;
речь идет о том, чтобы осознать, какие возможности предоставляет ей так называемое
мужское и женское поведение.
Когда ребенок идет по пути, указанному одним из родителей, это может быть свободным
перениманием их проектов — его поведение может быть обусловлено выбором,
мотивированным определенными целями. Даже у Адлера воля к власти представляет
собой некую разновидность абсурдной энергии; любой проект, в котором воплощается
трансцендентность женщины, он называет «протестом мужского типа»; если девочка
лазает по деревьям, то это, по его мнению, для того, чтобы сравняться с мальчиками, —
ему даже в голову не приходит, что лазать по деревьям ей просто нравится. Для матери
ребенок — это не «эквивалент пениса», а нечто совсем иное. Создание картин и книг,
занятие политикой — это не только «хорошие способы сублимации», но и реализация
сознательно поставленных целей. Отрицать это — значит искажать всю человеческую
историю. Между нашими описаниями и описаниями психоаналитиков можно провести
некоторые параллели. Дело в том, что, с точки зрения мужчин — а именно ее принимают
психоаналитики мужского и женского пола, — отчуждение рассматривается как женское
поведение, а мужским считается то, при котором субъект полагает свою
трансцендентность. Дональдсон, занимавшийся историей женщины, заметил, что
определения «мужчина — это человек мужского пола, женщина — это человек женского
пола» асимметрично искажены; только у психоаналитиков можно встретить положение о
том, что мужчина определяется как человек, а женщина как представительница женского
пола; и каждый раз, когда она ведет себя как человек, говорят, что она подражает
мужчине. Психоаналитик рисует нам девочку и девушку побуждаемой идентифицировать
себя с отцом и с матерью, разрывающейся между «мужеподобными» и «женскими»
тенденциями; мы же считаем, что она колеблется между предлагаемой ей ролью объекта,
Другого, и требованием собственной свободы. Так получается, что в некотором
количестве фактов мы согласны — в частности, когда рассматриваем предоставляемые
женщине пути неподлинного бегства. Но у нас эти факты имеют совсем другое значение,
чем у фрейдиста или адлерианца. Для нас женщина определяется как человек, ищущий
ценности внутри мира ценностей — мира, экономическую и социальную структуру
которого необходимо знать; мы будем изучать женщину в экзистенциальной перспективе
