 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
атеоретическая, эмпирическая ограниченность. Например, Фрэнкс (Franks, 1969) писал:
«В лучшем из всех возможных миров было бы крайне желательно для психотерапевта стремиться
быть ученым, даже если эту цель трудно реализовать. Чтобы быть ученым, необходимо действовать в
определенных теоретических рамках... Таким образом, практическая работа поведенческого
психотерапевта (включая выбор техник, подход к проблемам или общую стратегию, его специфические
взаимоотношения с пациентом) зависит от его эксплицитной теоретической ориентации и
имплицитной философской и культурной среды» (р. 21).
Есть свидетельства тому, что поведенческие психотерапевты становятся все более
разносторонними и движутся к так называемой традиционной психотерапии, в частности в признании
важности отношений психотерапевт—клиент (см. Glass & Arnkoff, 1992). (Важность отношений
экспериментатор—испытуемый при вербальном обусловливании была продемонстрирована
исследованиями, относящимися к более раннему периоду.) Многие поведенческие психотерапевты
признают важность когнитивных и аффективных составляющих, включая осознание или сознание (Glass
& Arnkoff, 1992). Это шаг в сторону от применения техник, заимствованных из лабораторных
исследований, к признанию сложности человеческого ситуативного поведения, которое отличается от
поведения животных в лаборатории. Фрэнкс, в частности, задавался вопросом (Franks, 1969):
«Можно ли судить, основываясь на иногда наблюдаемой согласованности показателей
приобретения и угасания реакции в лабораторных условиях, о неизбежности сильной положительной
связи между быстротой и силой, с которыми приобретаются новые реакции во время поведенческой
терапии, и сопротивлением терапевтическому угасанию совершенно других уже существующих
реакций? Сходные вопросы возникают в отношении генерализации условных реакций во время
терапии. Если базовые параметры лабораторного обусловливания все еще находятся на стадии
обсуждения, неудивительно, что взаимосвязь между обусловливанием в лаборатории и
обусловливанием в клинической ситуации по-прежнему не ясна. К сожалению, многие исследователи-
клиницисты действуют так, словно эта взаимосвязь им понятна» (р. 22).
При таких сильных расхождениях между теми, кто именует себя поведенческими
психотерапевтами, следует решить, вести ли речь о поведенческой терапии или поведенческих
терапиях. Тем не менее Фрэнкс (Franks, 1969) отстаивает термин поведенческая терапия, хотя сам же
допускает, что «это хаотическая смесь техник», исходя из того, что «все формы поведенческой терапии
основываются на общем, явном, систематическом использовании принципов научения для достижения
заранее определенных, четко сформулированных целей» (р. 2). Он утверждает, что термин
поведенческие терапии «означает немногим больше, чем набор поведенчески ориентированных
терапевтических техник». Йетс (Yates, 1970)
придерживается такого же мнения. Ассоциация
продвижения поведенческих терапий (Association of Advancement of the Behavioral Therapies) изменила
свое название на единственное число в 1968 г., единственное число используется также большинством
авторов публикаций, даже если они описывают ряд методов или подходов, не интегрированных в
какую-либо систему.
Вместе с тем у наблюдателя может сложиться впечатление, что поведенческая терапия — не
более чем «мешок» техник, предназначенных для решения конкретных проблем и не имеющих никакой
теоретической основы. Конечно, к настоящему моменту отсутствует четкое, систематическое,
интегрированное, теоретически ориентированное описание поведенческой терапии. Вероятно, в этом
нашло отражение общее состояние дел в этой сфере, поэтому преждевременно ожидать интеграции
многочисленных техник и методов в системный подход. Безусловно, любая подобная попытка
столкнулась бы со значительными трудностями. В задачу данной книги не входит, да это и вне
возможностей авторов, представить систематическую точку зрения, которой не существует, и не было
даже попыток к ее созданию сторонниками такой точки зрения.
Краснер (Krasner, 1971) указывал, что «в процессе знакомства с обширной литературой по
поведенческой терапии вспоминаешь притчу о слепцах, которые описывали слона исключительно на
основании собственных ощущений». Каждый описал какую-либо одну часть слона. Краснер пишет, что
«слон поведенческой терапии в действительности существует, причем его можно отличить от других
обитателей джунглей». Он предлагает это сделать в своем обзоре, перечисляя 15 направлений развития
поведенческой терапии, включая социальную психологию и социальное научение, а также анализирует
